Капельки проступающего пота начали блестеть в рассеянном свете ламп маленькими бриллиантами, инкрустированными в лоб доктора Саваж, когда та поспешной поступью обходила периметр комнаты, выискивая кончиком носа любое аномальное явление, по ощущениям напоминающее свежий воздух. Если бы Имке легко поддавалась панике, она бы сейчас ей легко поддалась, но звон в ушах отвлекал даже от этого. Шесть человек в замкнутом пространстве жаркой ночью под вой сирены еще никогда никого не вдохновляли на оптимизм. Крякнув от горечи коктейля из злости и разочарования, она ударила кулаком по металлической двери. Кулаку было больнее, чем двери, да и груз на душе прочно обосновался. Короткие ноготки свершили последнюю попытку ритуала успокоения, жалобно скрипнув по металлической поверхности. Другая рука оттянула воротник, предотвращая его упорные попытки задушить свою хозяйку.
- Без паники! - Крикнула она, пытаясь сквозь завесу сигнала тревоги протолкнуть свой голос и донести его до пяти пар ушей. - Скорее всего, в управляющем интеллекте сбой, - врала она, попутно обдумывая план спасения от недовольной соседством биосферы, которая наверняка уже проникла сквозь защитный экран и жаждет отведать экзотических блюд, - скоро его исправят, и нас выпустят отсюда. - Произнося последние три слова она ярко представила рой инсектоидов, обгладывающих чью-то очень вкусную берцовую кость.
Радиус периметра был около двух километров, а у Имке все было не настолько хорошо с математикой, чтобы рассчитать, за какое время способен преодолеть это расстояние среднестатистический инопланетный гепард. На всякий случай, она дала гипотетическому животному пять минут на сообразительность и две минуты на спринт до шведского стола... и поставила таймер на своих часах. Через семь минут либо их выпустят, либо они услышат предсмертные крики людей, оставшихся снаружи.
"Станьте пионерами нового мира" - было написано в рекламной брошюре, издевательски пестрящей на журнальном столике. "Бесславно погибли, позорно отравившись углекислым газом" - пронесся в мыслях вероятный текст некролога.

Отредактировано Imke Sauvage (2014-04-07 19:45:39)

Сквозь радио громогласно глаголила некая Люси Монк, которая звала каждого встречного на праздненство имени себя. Леманну было абсолютно все равно на наступление очередного цикла в жизни человека, о существовании которого он узнал только что, но в тот момент ему показалось, что он все на свете бы отдал, чтобы взять в охапку с десяток пачек мороженого. Он обливался потом, и все утро чертыхался на апрельскую жару.   
Путем долгих усилий, он все же смог оторваться от своего дивана, в котором провел 20 часов крепкого сна, и уже полностью готов был выйти из затхлого помещения. Но едва он собрался, нацепил на нос очки, взял свой портфель с ноутбуком, как вдруг, створки захлопнулись, и будто циничной насмешкой, вся колония разголосилась раскатистым сигналом тревоги. От природы не будучи способным выразить свою злобу словесно, Леманн лишь отчаянно три раза ударил головой по заблокированной стене, но в прочем, лучше ему от этого не стало. Рефлексорно он потянулся к своему карману, в котором у него хранилась пачка сигарет - но тут тоже вышла беда: ведь курить в общественном месте было запрещено.
Едва волоча ноги обратно в общее помещение, где он до этого читал книгу в компании блоггера Эмиля Бека и еще пятерых человек, с которыми он успел познакомиться за недавнее время, Леманн ощутил себя усталым. Но спать ему уже не хотелось. Накануне утром он уже принял свою обычную дозу стимуляторов, и от этого во всех мучительных деталях осознавал каждую растягивающуюся в бесконечность секунду. И он еще не знал точно, сколько таких секунд должно пройти далее, в замкнутом пространстве, без связи с остальной колонией. Он меланхолично плюхнулся в свое кресло, и высказал свое возмущение так, чтобы это слышали все, кто находился в комнате.
- Только не говорите мне, что это учения. Я всего лишь хотел мороженого, черт возьми!

Отредактировано Richard Lemann (2014-04-07 22:36:51)

Рокот сморок, которых Никола упорно называл сверчками, нежно ласкали слух, а ночная прохлада, производимая ближайшим кондиционером, радостно спасала местного Шеф-повара от полуночной духоты. Сам же он сидел в небольшом кресле, повернутом в сторону панорамного окна, по которому показывали дикую природу и изредка попивал чай со льдом через тоненькую трубочку. Идеи и планы в вперемешку со звуком и криком различной инопланетной живности, которую Никола слышал за день, вертелись в голове. Всё это было жалкими попытками сознания придумать хоть что-то новое, после чего не пришлось бы бежать к ближайшей уборной или звать бригаду реаниматологов.
Но внезапно сверхчеткая картинка абсолютно натуральной природы была испорчена грубой металлической створкой, а писк насекомых потух за омерзительным скрипом смыкания тех же самых створ.
От резкого шума, полудрему Николы как рукой сняло, а идеи попросту унесло потоком резко накатившего адреналина. Всё это заставило его резко дернутся, что чуть не привело к опрокидыванию кресла и его содержимого. 
- Проклятье! Как это понимать?! – вскочив с кресла и перевернув воображаемый стол, проорал Бертини. – Мне почти приснилось новое блюдо! – Он провел взглядом по комнате и остановил его на Имке. – Госпожа Саваж, прекратите панику! Это портит вкус мяса!

Отредактировано Nicola Bertini (2014-04-07 18:05:16)

- Все очень просто, Гэвин. - Ответил Эмиль "захлопнув" книгу в нечто, похожее на маленькое кольцо. - Половина чайной ложки кофе, много молока и почти столько же какого-нибудь крепкого алкоголя. Такая смесь может показаться убийственной, но для меня это хороший способ успокоить нервы, согреться и при этом не уснуть. Хотя последнее под вопросом. Я все еще экспериментирую с количеством кофе.
Где-то в глубине души Бек действительно нервничал и беспокоился. Он был из тех людей, которые не любят оставаться в закрытом пространстве. Эта проблема появилась у него еще в детстве. Как-то раз летом, когда маленький Эмиль вернулся домой на каникулы, его отец в преддверии жатвенной менадалии решил немного подшутить над сыном, заперев того в амбаре для скота. Заодно Бек старший решил, что это выбьет из головы сынишки "всю дурь" и заставит того приобщиться к фермерскому делу. Для семьи Беков это от части было старой доброй традицией. Так поступал дедушка с отцом, а с дедушкой прадедушка и так из поколение в поколение. Пологая, что пары-тройки часов будет достаточно, отец (а с ним и половина их фермерского городка) ушел в один из самых длительных запоев на почве праздника. И Эмиль остался наедине с коровами и свиньями на добрых шесть дней. Случай конечно был не самым приятным, но имел несколько положительных последствий: тогда Бек научился неплохо готовить прямо на коленке, используя минимум средств, а еще он научился выносить вид крови в любых количествах. Эмиль даже рассказал о способах забоя скота с последующей жаркой-варкой Бертини и тот сделал пару записей, одобрительно похлопав Бека по плечу.
После слов Твинкл, надежды на учения (в именно этим Бек себя успокаивал) быстро растаяли и он начал беспокоится еще больше. Это уже начало проявляться на его лице и в бегающем взгляде. Эмиль вспомнив ту историю с фермой уже начал задумываться о том, кого убить первым на благо общества и на его сытый желудок, но постарался как можно быстрее забыть эти пугающее мысли.
- Попрошу вас успокоиться, доктор. - Вскочил он с места, увидев что у Имке нервы сдали раньше. Он не знал, но все равно боялся того на что она могла быть способна в таком состоянии. - Не думаю, что руководство колонии разрешило бы Леманну ввязываться в работу нашего ИИ. Давайте не будем поддаваться панике в столь маленьком и закрытом помещении. Это чревато...

Отредактировано Emil Beck (2014-04-09 19:16:53)

- Отличный рецепт, попробую как-нибудь, - пообещал Эмилю Гэвин. - Думаю, если по мере выпивания доливать крепкий алкоголь, он станет еще лучше.
Голос кого-то, воспитанного, очевидно, машинистами, объявляющими следующую станцию в общественном транспорте – а во всех видах общественных транспорта всех планет, где бывал МакКракен, машинисты просто обожали откалывать подобный фокус – зажевал всю хоть сколько-то полезную информацию, оставив колонистов и дальше прозябать в неведении.
- Ну все понятно, - сказала Гэвин, будто бы ни в чем ни бывало, - он просто покрывает своих. Не хочет, чтобы мы знали, что на самом деле происходит. Но все предельно ясно: это либо восстание машин, либо инопланетяне, сотрудничающие с машинами – поэтому и двери все закрыты. Можно успокоиться – в этой войне нам все равно не победить. Кстати, оставьте беднягу Леманна в покое, на пособника вражеского  режима он не похож, да и вряд ли среди нас есть кто-то настолько ценный, что они стали подсылать бы к нам засланного казачка.
Сам Гэвин, вопреки тому, что он говорил, в инопланетян, как и в воинственные настроения, царящие среди машин, не верил. Он ставил на то, что это какая-то программная неполадка, каких всегда случается огромное множество в самые неподходящие моменты, из-за чего неполадки эти неизменно принимают за что-то большее. По опыту он знал, что самое лучшее, что можно сделать – это немедленно лечь спать и проснуться, когда все будет закончено. Но спать, когда столько людей галдит вокруг, было невозможно, а алкоголя в достаточном для Гэвина с его высокой толерантностью к опьянению чтобы напиться и отключиться количестве, рядом не наблюдалось.
Оставалось только одно: наблюдать за тем, как забавно пререкаются менее спокойные и более склонные к паранойе товарищи по несчастью, время от времени подогревая бушующие в комнате страсти новой теорией.

Предложение выпить отклик в нестройных рядах колонистов определенно нашло, но не так, как ожидала Твинкл. Напиться быстро и качественно оказалось нечем, а, похоже, единственный источник алкоголя – флягу Эмиля – уже прибрали к рукам. Стар вздохнула и вернулась в состояние "я точно знаю, как именно мы умрем, когда все пойдет не так".
- Вообще-то нет, - возразила она Николе. – Кондиционеры в таких случаях не выключают, а наоборот – нагоняют холод, чтобы трупы, в случае чего, не успели разложиться и нас могли исследовать на предмет причины смерти. Это в худшем, конечно же, случае, - добавила она, вдруг осознав, что ее неуместно бодрый тон вряд ли кому-то тут по нраву.
Еще, чего доброго, начнут подозревать не Ричарда – в чем бы его не подозревали – а Твинкл. А ей нельзя было, чтобы ее подозревали, и вообще нельзя было подвергать себя какой бы то ни было опасности. В отличие от остальных (ну, по крайней мере она искренне надеялась на то, что больше излишней практичностью в экстренных ситуациях никто не отличается) Твинкл потратила несколько минут на то, чтобы рассчитать коэффициент полезности каждого из присутствующих. Жертвовать, если что, надо было МакКракеном и Беком. Потом, скрепя сердцем – готовил он действительно отлично – Бертини. Самой Твинкл умирать нельзя было ни в коем случае, поэтому она немедленно напомнила всем о своей важности.
- Так, согласно инструкциям и протоколам такая схема работы автоматики может включиться если начался вооруженный конфликт, если в воздухе обнаружены опасные вещества или если среди жителей находятся зараженные чем-то. Короче говоря, нас заперли или для того, чтобы защитить нас, или для того, чтобы защитить остальных от нас. Что нам это дает? Да, в общем-то, ничего. Зато мы все узнали кое-что новое, и это было весело.

- Панике, разумеется, поддаваться сейчас не время! - продолжала доктор Саваж шипеть уже на Леманна и Эмиля одновременно, - Однако я, как врач, должна знать причинно-следственную связь! Поэтому хватит мямлить, Леманн! Я ничуть не доверяю этим вашим железкам! Зато доверяю статистике! И по этой самой статистике более девяноста процентов всех неприятностей с искусственным мозгом были вызваны человеческим фактором! Так скажите же мне, на чей именно человеческий фактор должны в первую очередь падать подозрения? Может быть, машинам обед Николы не понравился?!
Последняя фраза вырвалась из нее практически истеричным криком.
Мужчины нашли время для обсуждения алкоголя. Твинкл нашла время для черного юмора. Радио нашло время для извержения еще одного неосмысленного куска сообщения. Комната отдыха начала напоминать цирк, а голова главврача - переваренное яйцо, скорлупа которого сейчас лопнет от смеха и забрызгает всех своей радостью и весельем.
Человеческий крик миксером вошел Имке в живот и включил максимальную мощность, перемешав ей все внутренности в кашу. Ее ухо прижалось к двери, словно стетоскоп к брюху огромного монстра, который только что проглотил очередную доверенную ей жизнь. Вся воображаемая вселенная Шредингера только что вывернулась наизнанку: в коробке сидело шестеро ученых, которые пытались вслепую понять, сколько котов уцелело снаружи. Сквозь дверь доносился лишь тихий звон безнадежности. Тишина не могла быть признаком жизни, но по звуку и не заключают факт смерти. Имке еще раз ударила кулаком по двери, будто этот удар способен был проломить несколько слоев листового металла и открыть путь к спасению мира от всех невзгод и болезней. В сумке, висящей у нее на плече, был набор первой помощи, и еще никогда он не казался столь тяжелым и бесполезным грузом, как сейчас. Возможно, именно так себя чувствует кошка, на глазах которой топят ее котят.
- Идиоты! – издала она крик, острым лезвием проскользнувший по барабанным перепонкам присутствующих, - Люди в опасности! Они не могут ждать ваших дальнейших распоряжений! Какого черта вы нас всех расфасовали, как котлеты по упаковкам?!
Из передатчика никто не отозвался, кроме белого шума, в воспаленном воображении нашептывающего множество неприличных слов и пожеланий смело отправляться туда, где не ступала нога человека.
Чувство собственной беспомощности подкосило доктору обе ноги, и она соскользнула вниз по двери, усевшись на пол и пытаясь лихорадочно соображать, что делать дальше. Капелька пота с ее носа сорвалась почти так же стремительно, как и ее голос полминуты назад. Ее взор, не выражающий сейчас почти никаких признаков душевного равновесия, скользил от человека к человеку, бегло ощупывая контуры каждой фигуры.
Казалось, что никто не горит энтузиазмом начать действовать по собственной инициативе. Кто же из присутствующих может оказаться сейчас на ее стороне? Эмиль Бек – писатель, алкоголик и просто бесполезный член общества. Гэвин МакКракен – тот, кто в ответ на команду «дышите» добровольно отправится на виселицу. Ричард Леманн – наркоман на стимуляторах, которого металлические мозги интересуют гораздо сильнее живых. Никола Бертини – работает исключительно с мертвым мясом. Твинкл Стар… Твинкл Стар? Насколько же развито ее чувство ответственности за здоровье персонала?
- Твинкл? – начали с хрипом вытекать из докторской многострадальной глотки малосвязные предложения, - Ответственные люди не должны сидеть на своих задницах, когда другие страдают. Вы лучше знаете схемы работы систем безопасности. Снаружи кто-то серьезно ранен. Возможно, при смерти. Остальные варианты я сейчас даже не собираюсь рассматривать, это противоречит врачебной этике. В мои обязанности входит оказание медицинской помощи пострадавшим. Снаружи мог бы быть и ваш крик. Вы меня понимаете? Вы сможете открыть…
Ее фразу бесцеремонно перебил  чей-то рык прямо у нее за спиной, прижатой к нагревшейся двери. Возможно, это было гневное рычание Фицджеральда, недовольного попытками нарушения протоколов, которые могли приравниваться к бунту. По крайней мере, будь доктор Саваж сейчас по ту сторону двери, она бы подробно объяснила самой себе, почему ее поступки сейчас нелогичны и иррациональны. На другом берегу пациенты всегда мертвее. Ее спина ощутила вибрацию, с которой в дверь вонзилось несколько гигантских консервных ножей, отчаянно стремящихся распечатать эту консервную банку со свежим мясом в собственном соку. От страха ее тело окончательно окаменело, лоб заблестел новым слоем холодного пота, а глаза округлились до такой степени, что их форма почти совпала с формой ее очков. Когда она хотела выбраться из комнаты, имелся в виду явно не столь экзотический способ. Со своими желаниями следовало быть осторожнее.
- Вы ведь не взяли с собой своего динозавра? – уже на тон ниже прохрипела она испуганным гласом в сторону повара, который, возможно, уже давно ждал столь дерзкого охотничье-кулинарного вызова.

Отредактировано Imke Sauvage (2014-05-24 16:27:40)

В его сторону снова повернулась Имке. Леманн скрестил руки на груди и встал со своего кресла.
- Может быть, все это кто-то мог подстроить специально, или это вышло по неосторожности. Вряд ли я могу сказать, кого точно в этом следует винить. - Затем он начал отвечать не столько главврачу, сколько всем присутствующим в комнате отдыха. - Вся проблема в том, что кое-кто в этой комнате по-прежнему считает, что к случившемуся могу быть причастен я. Но здравый смысл должен подсказывать вам, что если бы это было так, то вряд ли я бы сейчас находился здесь. Я мог бы сделать что-нибудь со взбесившимся ИИ, но пока створки заперты, я связан по рукам и ногам. - После этих слов Леманн раскинул руки в стороны и снова плюхнулся в кресло. 
Присутствующие в комнате отдыха все еще были далеки от принятия плана действий. В прочем, о каком плане может идти речь, когда ты находишься в полной изоляции от внешнего мира? Минуту назад диктор через динамик сказал целую фразу без помех, однако, толку от этого было мало. Указанием было лишь ждать новых указаний. Имке все еще пыталась внушить себе, что дверь можно разрушить силой ярости. Снаружи Леманн услышал рык, затем ужасный скрип когтей, которые вспороли поверхность двери. Программист заерзал на своем кресле. Быть может, за металлическими створками не так уж и безопасно, как он подумал изначально, и только вопрос времени, когда сюда прорвутся хищные твари. На миг сознание Леманна омрачили фаталистические мысли - которые он, в прочем, заставил себя отогнать.
- Уважаемая Твинкл, неужели вы считаете, что сейчас самое лучшее - это думать о том, сохранятся ли наши трупы?
Затем он повернулся к Эмилю. Но увидев, что его флягу забрал Никола, он обратился к нему.
- Еще осталась хоть капелька?
Он ощущал, что его нервы были на пределе, и ему срочно хотелось выпить.

Отредактировано Richard Lemann (2014-05-24 21:29:48)

Вид Венерианских летающих садов уже откровенно наскучил Николе и тот, дабы создать иллюзию активности и попутно доказать окружающим, что он еще жив, решил прогуляться до стеллажа с книгами, в надежде что хоть что-то из его содержимого можно будет с интересом или хотя бы любопытством прочитать.
Виски в перемешу с расслабленностью и сонностью, одурманивающе действовали на Бертини. Его ноги еле-еле и в некотором смысле неохотно плелись по полу, а туловище слегка покачивалось в такт движениям, будто кто-то лишил его костей.  Но резкий и душераздирающий крик на улице и попытки неизвестного зверя вскрыть дверь между Николой и опасностью, вмиг заставили дурман исчезнуть, а чувство самосохранения напрячься.
- Это был очень плохой звук. – Бертини оглядел присутствующих и остановил взгляд на Ричарде, который к нему обратился. – Нет, ничего не осталось, а если бы и осталось, то я бы вам не дал. Сейчас не лучшее время, чтобы пить спиртное. – Он посмотрел пустую бутылку на столе и стакан в руке. – Да. Не лучшее время. Нам, наверное, стоит забаррикадировать дверь, а то создается впечатление, что у того существа не когти, а промышленные пилы с алмазным напылением. Возможно если мы передвинем полку и подопрем ее диваном, то выиграем немного времени. А еще нам стоило бы сидеть тихо. Может повезет и оно потеряет интерес, поняв, что тут наступила тишина…а может нам стоит начать кричать, и оно испугается…Проклятье, почему я не прочел ту книгу про здешних хищников?! – Никола ударил кулаком по стенке.

От того самого животного страха, которые испытывали еще первобытные люди, Эмиль потерял нить времени. Он уже не помнил, как согласился помочь Твинкл передвинуть диван, не помнил, что говорили окружающие, он просто хотел проснуться и хлебнув виски, понять, что это был все лишь кошмар. Он не умел читать мысли и не догадывался разделяют ли его страх остальные присутствующие, но он точно знал, что у колонии связи с внешним миром нет и будет еще очень не скоро, контингент тут совсем не большой и если произошло что-то действительно серьезное, то жить им осталось намного меньше суток. И если поначалу он думал, что там снаружи не происходит ничего серьезного, то сейчас он понял как сильно ошибался. Бек уже представлял себе, как корабль, который должен явиться сюда где-то через пару недель, находит либо гору трупов, либо абсолютно пустую колонию, в случае если их все-таки сожрут.
Из этого стрессового состояния его вывел голос руководителя. Слова, что тот произнес ему сразу как-то не понравились. Они вообще не вязались с тем жутким воплем и рычанием снаружи. Идея выбираться отсюда в данный момент, даже не смотря на то, что нечто  находится далеко от них показалась ему на редкость идиотской, но самое главное самоубийственной. Именно об этом он собрался всем сообщить, но его прервал скрежет аркадного автомата.
Когда Имке оказалась на диване, он понял, что она серьезно настроена покинуть комнату отдыха. Но потом Эмиль вспомнил, что она уже пыталась выбраться наружу ради какого-то, уже наверняка, трупа и понял, что доктор явно не адекватна и не способна принимать какие-либо решения.
-Ну знаете ли! - Вспыхнул он и встал между заложниками ситуации и их единственным выходом. Его переполняли чувства и голос его резко повысился на несколько тонов. - Черта с два мы отсюда выйдем. И плевать я хотел на то, что Фитцджеральд сказал. Мы останемся здесь до тех пор, пока я не услышу с той стороны человеческий голос, который скажет мне "все в порядке, можно выходить" и даже тогда я бы потребовал проверки. И никаких "Ну ты можешь остаться тут, если хочешь, а мы пойдем". Эту дверь сейчас никто не откроет или вы уже забыли, что там снаружи охренеть как небезопасно!?
Тяжело дыша, он сжал кулаки, давая всем понять, что не намерен никого к этому щиту подпускать. Если конечно большинство захочет выйти, то у них не будет никаких препятствий на пути, ведь их противником является дряхлый пятидесятилетний писатель, который в жизни даже не ударил никого. Но Беку сейчас было все равно.

Отредактировано Emil Beck (2014-05-31 02:37:51)

Гэвину встречались самые разные капитаны и командиры. Некоторые были ничего себе так, некоторые – вконец неадекватны. Некоторых стоило слушаться, а некоторых старательно игнорировать и поступать так, как считаешь нужным. Проблема была в том, что каков из себя Фитцджеральд, Гэвин до конца еще не решил.
Жизненный опыт подсказывал ему, что если ты видишь правильное решение – нужно следовать ему, наплевав на все остальное. Победителей не судят и все такое (хотя видел он подобные показательные процессы над именно что победителями, нарушившими субординацию и прочие мелочи – ничем хорошим они обычно не заканчивались). Но когда что делать, ты не знаешь, положиться на кого-то другого – не самый худший из вариантов.
Да, даже если этот кто-то другой говорит задержать дыхание и нырять в аквариум с пираньями. Да, даже если  этот кто-то другой весело уверяет, что в открытом космосе без скафандра можно прожить целых 90 секунд, и за это время может случиться все что угодно. Да, даже если этот кто-то другой велит выбираться из безопасной с виду комнаты наружу, к рычащему и скребущему двери чему-то.
- Я чувствую стойкое внутреннее сопротивление, - сказал Гэвин, - и мне это совсем не доставляет удовольствия, но, кажется, я согласен с доктором. Не там, где она грозится рапортом, конечно, а там, где долбит эту несчастную панель.
Бек выглядел очень серьезным и, возможно, испуганным. Ну конечно, рычание было довольно впечатляющим.
- Давайте думать логично, у нас всего два варианта: первый, что командир знает, что делает, и второй, где его разум кто-то поработил и теперь упорно ведет нас всех к страшной смерти.  Первый мне как-то более приятен и близок. Так что…
Ножик у Леманна был маленький, но Гэвин надеялся, что управляться с ним тот умеет.
- Вперед, пилите, - сказал он. – Если вы тоже за, то нас уже трое. Почти большинство.

- Никаких раздумий и никаких голосований, - резко и, кажется, довольно визгливо подытожила речь коммутатора Твинкл. Все семинары по технике безопасности, которые она проводила; все внештатные ситуации, которые моделировала; и все ночные кошмары, которые она запивала легким успокоительным, - все это подготовило Твинкл к принятию любого ужаса, на счет которого у нее есть инструкция. Сейчас инструкция была, и поскольку это было единственным островком стабильности в мире ночных воплей и незарегистрированных инопланетных тварей, Стар намеревалась всеми зубами ее держаться.
- Демократия на сегодня отменяется. Командир сказал вылазить, значит - вылазим. Вы все знали, на что подписываетесь, когда согласились на эту работу. - Как правильный мультитаскер, Твинкл не ограничилась одной только лекцией,  параллельно она, отвернувшись от компании, шарила рукой за рядом книг в шкафу.
- Рапорт - это здорово, - дважды рука Стар натыкалась на холодное бутылочное стекло, которое женщина со вздохом игнорировала, - но все, кто будет сопротивляться приказу об эвакуации, огребут еще здесь. - Твинкл, наконец, нащупала то, что искала, и вытащила из-за книжного тайника штопор. Аллилуйя латентным алкоголикам и наблюдательности Стар. Как она и запомнила, накрыв неделю назад подпольную вечеринку, штопор был гибридом.
- У меня есть консервный нож, и я не побоюсь его использовать. - Честно предупредила она собравшихся, и, обойдя Бека, таки приступила к использованию. Пока что - на крышке аварийного люка. Металл поддавался с трудом, по краю крышки легла неровная рваная полоса.
- Эй, у кого там нож? - Позвала Твинкл, неумело орудуя консервным лезвием, - В две руки будет быстрее.