Машина у Нортропа была старенькая, местами потрёпанная, но очень надёжная и вместительная. Астрид любовно погладила руль, провела пальцами по кнопкам, заводя эту махину, с удобством устроилась на водительском сидении, подгоняя его под себя. Последним уверенным движением она застегнула куртку почти до подбородка и пристегнулась, включила радио и почти вдавила в панель продолговатую клавишу, сводя звук к минимуму. Ехать предстояло недолго, но по темноте, разгоняемой ярким светом высоких фонарей, и по незнакомой дороге; днём, пока везла Базза-Джонатана на такси, Астрид не особо смотрела в окно, и теперь она с сомнением изучала показания навигатора, проложившего ей маршрут в лучших традициях – через горы, которых здесь и быть-то не могло. Равнодушный бесполый голос, сплавленный воедино из мужского и женского, ненавязчиво напомнил Астрид о том, как сама она сдавала на права, как возмущался работавший с ней инструктор, полагавший, что стиль вождения миз Сундин – это «смети всё на своём пути и будь счастлив». В конце концов, его, после трёх её напоминаний и требований, заменили на автоматизированную систему.
Медвежий угол Нортропа менялся медленно и неохотно, уступая пространство цивилизации пошагово – шаг через два-три. Вдоль дороги проросли заборы частного сектора, а за ними едва заметно светились окнами сонные однотипные коттеджи, и оставалось только угадывать, кто и от чего прячется за этими стенами. У Астрид на угадывание особо не нашлось времени, все её мысли занимали Базз, Джона и вся эта неведомая хрень, с которой требовалось как можно скорее разобраться. Хотя бы до того, как за поиски этого Эммериха возьмётся полиция. Сколько длятся фестивали 2D-картин? Она ни на одном в жизни своей не была, избегая их, как огня, чумы и прививок от гриппа, но надеялась, что ближайшие два-три дня никто не хватится. Ей этого времени с лихвой хватит, чтобы перерыть все файлы, встряхнуть Хелстоновского хакера, подвязать все хвосты и получить хоть какую-то картинку. Пока что всё рассыпалось, как теории креационистов, и Астрид честно не знала, что с этим делать. Следовало добраться до гостиницы, собрать все свои вещи, привести себя и мысли в порядок, вычистить за собой всё, не оставляя в чужих системах никаких следов. Но сначала – женщина устало тряхнула головой, не давая сну схватить себя, – немного поспать.
Часы показывали начало второго, когда Астрид остановила машину неподалёку от гостиницы и остаток пути прошла пешком, убрав сжатые в кулаки ладони в карманы. Проскользнув мимо ресепшена, Астрид поднялась к себе в комнату и надёжно заперла дверь, выставив табличку «Не беспокоить». Раздевшись до нижнего белья и скинув вещи в сторону чемодана, она с лёгким колебанием посмотрела на нетбук с подключённым к нему жестким диском, но усилием воли всё-таки загнала себя под одеяло, устроившись ровно по центру кровати и поджав ноги. Спала она не больше четырёх часов – небо в узком разрезе между занавесками ещё темнело, и бледная далёкая полоса рассвета кофейными разводами растекалась по нему, чем дальше, тем светлее, словно напиток впитывался в плотную бумагу. Астрид наскоро приняла душ, завернулась в полотенце – и включила нетбук, не дав волосам как следует обсохнуть. Когда один из твоих лучших друзей – разыскиваемый всей галактикой пират и преступник, приходится привыкать к разному и учиться обращаться со всякими подозрительными программами. Астрид ввела пароль, подождала секунд тридцать – и ввела ещё один. Через полминуты – третий. Все ключевые фразы выдумал Ньютон, и Сундин неоднократно его за это проклинала, стараясь не запутаться в архаичном английском.
Первым делом она отыскала всё, что могла, по самому Джонатану Эммериху – уточнила дату рождения, родственников (они, что неудивительно, были вполне себе живы, и Астрид клацнула ногтями, словно бы делая очередную зарубку), школу, университет, место работы… Он существовал в системе – и вместе с тем его не было в ней. Астрид стянула волосы на затылке и переключилась на хеймдалльский инцидент, вытащила из закромов отчёты полиции, сверилась: пострадавших было двое, но вторая девушка претензий не выдвигала. Может, была с Джонатаном? Схоластика Джонс. Язык сломаешь. Монитор под кончиками пальцев был чуть тёплый – Астрид шла по строчкам, как отъявленный охотник, только вылавливаемый ей зверь не обладал острыми клыками и когтями. Не понимая, отчего ей так важен этот доктор, которым назвался «друг» Джонатана, женщина недобро хмыкнула, когда поймала и его. Савин Верье. Астрид провела его через поиск по файлам, найдя всего два совпадения: одно в полицейском отчёте, второе – в том же списке прибывших на Землю неделей раньше, одним рейсом с Джонатаном Эммерихом. Растерев ладони, словно перед ударом, женщина пробила доктора в поисковике, нашла длинный список научных работ и публикаций, зависла на сухой, из сплошных фактов биографии со скучной фотографией. Психолог, конечно же. Этот Савин Верье мог быть кем угодно – преподавателем, поваром, наёмным убийцей, – но уж никак не психологом, не психотерапевтом и даже не психиатром. Жил доктор – Астрид ничуть не удивилась, – в Осло. Вероятно, в тихом и мирном старом районе, идеально подходящем белому мужчине средних лет, да ещё и с научной степенью.
Последним Астрид открыла простенький и старый месседжер, нашла в нём Агнесс и бросила стандартную кодовую фразу: «Чёрт побери все эти вежливости! Я постоянно забываю о них». Сообщение ушло в никуда, через все обводные пути и линии, а женщина уже беспорядочным, но точным списком вносила свои запросы. Ей нужны были Эммерихи – где они, кто они, что с ними сейчас, – и Схоластика Джонс, и Савин Верье, и захват «Каракума» заодно, со всеми его последствиями, бумажными и не очень. Закончив, Астрид отключила жесткий диск и сложила его в сумку, сверху забросав одеждой. Включив на нетбуке режим очистки данных, она быстро переоделась в нечто цивильное и выпила кофе, расчесала волосы и собрала их в хвост. Можно было позвонить Нортропу – проверить, уточнить, напомнить о себе, – но она не стала и вместо того поверх всех вещей положила нетбук и осмотрелась: она не слишком много всего привезла с собой, но оставлять хоть что-то в этой светлой комнатке не хотела. Если её будут осматривать, то никаких следов Астрид Сундин здесь найти не должны.

За прошедшие сутки на тихой улице в центре Осло ничего не изменилось – разве что мусор вымели, и Астрид не сразу нашла нужный дом. Следовало обыскать Джонатана – она подумала об этом только сейчас, вспомнив, что у него при себе могут быть, например, ключи от нужной ей квартиры, и в негодовании ударила кулаком по рулю. Астрид оставила машину в самом начале пешеходной зоны, в тени, несколько раз проверив надёжность багажника – без паролей её жесткий диск никому и ничего не даст, но рисковать не хотелось. Дождавшись, когда кто-то – это была женщина, и Сундин даже порадовалась, – выйдет из подъезда, она уронила кредитную карту, наклонилась и торопливо, почти панически попросила придержать дверь. Прохожая поморщилась, поджала губы, но просьбу выполнила – Астрид скупо поблагодарила её, мигом смахивая с себя всю эту наигранную беззащитность, и проскользнула внутрь. Замерев на пороге, она обернулась, в задумчивости закусила губу, но уточнять ничего не стала.
Астрид поднялась на нужный этаж, одёрнула куртку, нацепила на лицо улыбку, в её представлении больше всего подходящую сотруднику выбранной ей организации. Над этим Сундин думала всю дорогу – и пришла к выводу, что лучше не назовёшься. На журналиста или молодого учёного она не тянула при всём желании. Остановившись перед нужной дверью, женщина уверенно посмотрела в камеру виодефона и нажала кнопку вызова.
– Доктор Савин Верье? Связи с населением, у меня есть к вам несколько вопросов, - она максимально представительно нахмурилась и перестала улыбаться, когда возле камеры мигнул зелёным огонёк.

Астрид пожалела, что не взяла с собой какой-нибудь транквилизатор или шокер. Она задрала голову, без особого стыда рассматривая этого Савина Верье, отмечая для себя, что он, по крайней мере, очень неординарная личность, и шагнула в квартиру, оставляя на коврике возле двери апрельские грязь и слякоть. Её цепкий взгляд не отпускал ни единой детали, и Астрид стремительно принялась разбирать по кусочкам сначала доброго доктора, а после – его жильё. Верье оказался моложе, чем она предполагала, и лишь отдалённо напоминал собственную фотографию в сети; впору было думать, что его руководство специально стремится обезопасить себя от потери ценных кадров, размещая в открытом доступе снимки их двойников. Как настоящий социальный работник, Астрид невозмутимо проигнорировала, что доктор встретил её в пижаме и наброшенном поверх халате, аккуратном, но явно уже не новом.
– О, я надеюсь со всем управиться до двух часов, – протянула женщина, сопроводив свои слова для надёжности кивком. Сама себе она напоминала чересчур улыбчивую девушку с рекламного плаката, мельком увиденного по дороге к дому Верье. Не человек, болванчик. – Спасибо, кофе будет очень кстати.
Для достоверности образа Астрид вызвала в памяти всех социальных работников, когда-либо виденных в жизни, слепила из них один общий образ и разделила его на собственное терпение, получив в среднем нечто приемлемое и жизнеспособное. Она заглянула в ближайшую к просторной прихожей комнату, словно бы там у Верье мог спрятаться готовый антиглобалист, но ничего интересного не нашла. Только подметила, что в квартире явно обитал кто-то ещё, и этот «кто-то» скорее всего – не жена, дочь или подружка, но взрослый, наподобие Базза-Джонатана, мужчина. Хакер не смог найти Эммериха здесь, и теперь Астрид не знала: винить Ньютонова подручного в халатном отношении к работе или миграционные службы Норвегии – во взяточничестве? В своей задумчивости Сундин вновь вернулась к Верье, ища в нём хоть какой-то изъян.
– У нас появились новые данные о недавнем инциденте с одним из транспортных кораблей, – быстро и без особого смысла произнесла Астрид, не стремясь слишком уж вдаваться в подробности. Поминать «Каракум» добрым или не очень словом она не стремилась, ожидая, что скажет – или не скажет, в зависимости от обстоятельств, – доктор. – И теперь всех пассажиров проверяют на причастность к деятельности антиглобалистов. У вас здесь последний, с его документами вышла какая-то проволочка, – Астрид скрестила руки на груди, помотала головой из стороны в сторону, являя собой воплощённое недовольство – не то другими чиновниками, не то нерадивым пассажиром, посмевшим незамеченным проскользнуть мимо всех систем. – Но прежде, чем я поговорю с мистером Эммерихом, я хотела бы пообщаться с кем-то, кто его знает. Где вам удобно будет говорить? – она вскинула тонкую бровь, чуть наклонила голову, выдала дежурную улыбку, за которую в юношеские годы готова была прибить любую добродушную скотину из «социалки», хоть намёком заикнувшуюся о школе, образовании и прочей чуши, которой на Земле пудрят головы населению.

Отредактировано Astrid Sundin (2016-02-12 01:17:04)

Верье священнодействовал, готовя кофе, и Астрид притихла, со всей внимательностью дикой кошки наблюдая за процессом и обдумывая дальнейшие слова. Для человека, потревоженного в собственном доме ранним утром, доктор проявлял удивительную сдержанность, ни единым словом, взглядом или жестом не выразив, что её визит его тревожит, нарушает его планы или душевное спокойствие. Он почти сразу подтвердил то, что Астрид хотела знать – Джонатан был здесь, его знают в этом доме, – и женщина кивнула, отходя к высокому окну и выглядывая на улицу. Она могла рассмотреть то место, где впервые увидела Базза; в переливчатом утреннем свете оно казалось совершенно иным, нежели накануне, – словно декорации вычистили, прибрали, перекрасили и отдали для нового фильма. Будто ничего и не произошло вчера – Джонатан Эммерих вышел из этого дома, дошёл до своего такси отправился на этот дурацкий фестиваль на другой конец света, а там, в медвежьем домике Нортропа, у Астрид просто двойник. Копия копии. Смешно.
– Я оставлю вам номер, спасибо, – Астрид вежливо кивнула и отошла от окна ближе к столу. Кухня, слишком просторная и светлая для неё, постепенно заполнялась тяжёлым и сочным ароматом кофе. Это место явно никогда не использовалось иначе: для разговоров и работы были другие комнаты, здесь же – только перевалочный пункт. Чёткое, почти распланированное разделение всего и вся, никакого хаоса. Верье приоткрыл один из безликих шкафчиков – удивительно, что доктор не навесил на каждый бирку с зашифрованным указателем содержимого, как в архиве, – и из ровного ряда одинаковых кружек извлёк одну, поставил перед собой, налил кофе. Астрид с благодарностью приняла у него свой кофе, засыпала побольше сахара – так, как в её представлении любили все соцработники, – тщательно размешала получившуюся бурду и с некоторой тоской вспомнила кофе в доме у Нортропа, оглушающе-чёрный и крепкий. Здесь же приходилось останавливать себя, чтобы не дополнить образ и не разбавить напиток ещё и сливками. От тоста, как и от прочей еды, женщина отказалась.
Сжимая в руках горячую кружку и изучая пальцами её гладкую ручку, Астрид покорно, словно прилежная студентка, прошла за доктором в некое подобие кабинета, осмотрелась, небрежно водя взглядом из одного угла в другой. Книги на полках, допотопный на первый взгляд компьютер, а это что – молескины? Она стремилась запомнить как можно больше, чтобы после не плутать в этих комнатах и вещах. Астрид сделала глоток из своей кружки, незаметно поморщилась, без приглашения опустилась в одно из жестких кресел, поджала под себя длинные ноги. Соцработники не позволяют себе блаженно развалиться; она выпрямилась почти что по струнке, одёрнула кофту, постучала пальцем по эмали чашки. Освободив одну руку, Астрид достала из кармана телефон и положила рядом с собой на край стола, включив запись.
– Вы позволите? Это для протокола, мне ещё отчёт писать, – она сгладила свои слова улыбкой и очередным глотком кофе, ставя алые галочки на мысленной карте этой квартиры. Астрид не собиралась наглеть – Савин Верье прекрасно воспринял улыбчивую женщину из социальной службы, ей она и останется. – Эндерлин. Эсси Эндерлин, – представилась она, внутренне удивляясь тому, с какой теплотой и гордостью говорил доктор о Джонатане. Знает его с рождения? Но этого быть не может, потому что это она, Астрид, знает этого человека с рождения, и никакой он не Джонатан Эммерих. Не Джона. Она бы до подобного сокращения не додумалась в жизни. – К сожалению, ситуация с антиглобалистами сейчас такая, что проверять приходится всё, – Астрид дёрнула плечом, надеясь, что это покажется ему достаточным проявлением той вины, что обычно чувствуют люди на её месте. – Есть некоторые основания полагать, что ситуация с «Каракумом» – хорошо проработанная подделка под работу Хелстона, и на самом деле кто-то из пассажиров был связан с «налётчиками». Я не говорю, что это был именно Эммерих – мы проверяем всех, это вообще может оказаться неправдой, – Астрид вцепилась в свою кружку, как в защиту от доктора Верье, заговорила быстрее, словно бы волновалась, приготовилась уже помянуть треклятый протокол отговоркой от всех бед. – Вы совершенно точно уверены в этом? Может, вы заметили что-то странное в его поведении после «Каракума»? Он не совершал подозрительных звонков, ничего такого? – заставив себя остановить поток вопросов, Астрид перевела дыхание, глотнула кофе, уже не такого обжигающего, и напомнила, что пока что это не допрос.

Выдав доктору очень вежливую и очень рабочую улыбку, Астрид отставила кружку на край стола и сжала предложенную ручку, артефакт староверия и дикости, но телефон не записала. Кончиком ногтя поддев жёлтую наклейку с собственным именем, она с интересом изучила её, провела пальцем по бумаге, ощупывая вмятины под буквами. Савин Верье был третьим человеком в жизни Астрид, предпочитавшим устаревшие технологии, и первым, делавшим это настолько непринуждённо, без лишнего пафоса. Это невольно располагало ничуть не хуже его вежливости и готовности сварить кофе для простой сотрудницы социальных служб. Будь Астрид таковой на самом деле, она бы не устояла, пообещав доктору, что все проблемы Джонатана Эммериха разрешатся одним заходом в сеть, и пусть даже славнейший Джона окажется на деле первым антиглобалистом в галактике. Она одёрнула себя, напоминая, что Савин Верье – лжец. Не мог он знать этого Джонатана с рождения, а если и знал, то какого-то другого, не того, которого она днём ранее закрыла в клетке. Потому что заперла-то Астрид, вне всякого разумного сомнения, Базза, Себастьяна Савиля. И это она его знала с рождения, а не какой-то там Савин Верье.
– Я очень везучая, – серьёзно кивнула Астрид, спохватившись и вернув картонную улыбку лишь после этих слов. Она прокрутила ручку в пальцах, щёлкнула колпачком, напомнила себе, что Эсси Эндерлин – вежливая и почтительная девушка. Хорошо бы настоящей Эсси никогда не узнать о подобном использовании её имени. С другой стороны, едва ли настоящая Эсси не знает о том, что Базз внезапно нашёлся. Улыбка Астрид потеплела: вот же занятный повод для встречи получится. Подтащив к себе стикеры, она написала под своим придуманным именем номер телефона, смутно припомнив, что его обладательницы не будет на Земле как минимум до декабря месяца. – Это мой личный номер, не хочу отпускать эту ситуацию, – она старалась звучать миролюбиво, без какого-либо намёка или признака агрессии. Нельзя же безосновательно подозревать человека в том, что даже сформулировать не можешь.
Астрид позволила ему отвлечься на телефон, вернулась к своей кружке и непринуждённо поднялась с кресла, медленно проходя к заставленной книгами стене. Её внимание привлёк аккуратный чёрный монолит одинаковых ровных книжек, на каждой – аккуратная бледная наклейка. Он всё делает на совесть, этот доктор? Астрид наклонила голову, всматриваясь в надписи на корешках. Даты. С той древности, когда они с Баззом выживали на Улиссе, и до последних лет. Научные исследования? Она пробежалась по ним взглядом, и единый ряд порвался. Астрид нахмурилась, пытаясь уловить, чего именно в нём не хватает. Отсутствовал один из последних годов. Сделав на этом месте жирную алую заметку в собственной памяти, женщина отступила на полшага и принялась изучать голографическую модель мозга, снабжённую рядом подсказок на латыни – ещё один признак мирного чудачества доктора Верье. Астрид глотнула начавшего остывать кофе, и ей показалось в какой-то момент, что разгадка лежит у неё почти в руках, надо только шире раскрыть глаза и… Мягкий голос доктора вырвал её из этого ощущения, и Сундин испытала невежливое желание зашвырнуть в Верье кружку. Она обернулась медленно, используя дарованный ей природой бонус в виде красоты, и удивлённо приподняла тонкую бровь, слегка изогнула губы, раз-другой взмахнула ресницами.
– Кажется, это моя оплошность – никак не привыкну после Австралии, что здесь всё надо или проговаривать полностью, или молчать, – Астрид шагнула вперёд, – но я именно что из рабочей группы по связям с населением. И нас интересуют не пираты – в конце концов, никто и никогда не видел Ньютона Хелстона во плоти, чтобы опознать этот несчастный фоторобот, – не моргнув и глазом, соврала Сундин, возвращаясь к своему креслу, опускаясь в него медленно и грациозно, выпрямляя спину, – но антиглобалисты, которые использовали имя самого разыскиваемого в галактике человека для отвода глаз. Дураки, конечно, – она фыркнула, отводя этим нехитрым жестом Верье от мыслей о Хелстоне и «Каракуме», – но пока что им повезло. Так, говорите, повздорил с кем-то в Мортимере? – Астрид понимающе кивнула и словно бы сделала зарубку в памяти. – Эта ссора была вызвана чем-то конкретным? Простите, доктор Верье, но ситуация с антиглобалистами сейчас несколько осложнилась. Мне очень жаль, если мои вопросы вам неприятны, но… Вы уверены, что можете верить Джонатану Эммериху?
Раздался стук. Это Астрид, не рассчитав плавности своих движений, громыхнула чашкой по аккуратной поверхности стола. Поверхностных повреждений не последовало.

Отредактировано Astrid Sundin (2016-02-13 22:04:49)

Каждое его слово оставалось в памяти смартфона. Астрид словно бы невзначай тронула его пальцами, и экран загорелся, показывая, что запись идёт бесперебойно. Хорошо. Надеяться только на собственную память женщина не собиралась. Доктор пока не назвал имён – ни одного, кроме бесконечного Джонатана, сокращённого до щенячьего Джоны, – но и разговор ещё не закончился. Астрид закинула одну на другую длинные ноги, уместила на колене чашку с остатками сладкого кофейного сиропа, поддерживая её ладонями. Что-то в лице Верье проскользнуло такое, что ей не понравилось, и она поймала это ощущение, развернула его перед собой, словно структуру Сети, перебрала полностью. Бесстрастность тона мужчины плохо сочеталась с выражением его лица, изменившимся в мелочах на ту долю секунды, что она по-охотничьи успела поймать. Астрид даже подалась немного вперёд, словно желая убедиться, что ей не померещилось, но разочарованно отметила, что Верье, если что и пошло не так в его идеально отложенной внутренней программе, с этим искажением совладал.
– Хелстон тоже не сможет скрываться вечно, – для поддержания беседы проговорила Астрид, стараясь звучать законопослушной уроженкой земли, не меньше других обеспокоенной проблемой безопасности в космосе. Сама-то она знала одно: Ньютон – сможет. Они выросли вместе, долго шли по жизни плечо к плечу, и Астрид могла ручаться, что так просто Хелстон им не дастся. Если её друг и соберётся умирать, то не в тюрьме или «комнате смерти», под присмотром видеокамер и представителей корпораций и правительств. – Но Хелстон, к счастью для нас всех, не антиглобалист.
Астрид качнула обутой в удобный ботинок ступнёй, перебрала взглядом шнуровку, покрытие пола, ножки стола. Интересно, какой у Верье пароль? В самой забавной версии событий это было имя «Джонатан» – других более-менее живых объектов вблизи доктора не наблюдалось, – но всё происходящее слабо описывалось словом «забавно». Сундин по-собственнически злилась на все «он мне как сын», прорывавшиеся в речи доктора Верье, но продолжала упрямо улыбаться, теперь уже одними губами. Пристальный взгляд не отрывался от мужчины и буквально просверливал в нём дыры в поисках ответов. Все догадки Астрид рассыпались, словно замки из песка, и она поспешно возводила на их месте новые. Она должна вернуться к Баззу и Нортропу с чем-то весомым, обоснованным, что подтвердит её слова. Астрид невольно посмотрела на время, прикидывая, как давно оставила этих двоих вместе. С тех пор не было ни единой весточки от Нортропа, и это отдавало какой-то неправильностью – может, он старался её не беспокоить, как делал это обычно, но вдруг что-то случилось? Астрид представила отряд штурмовиков на подступах к домику Медвежонка и почти устыдилась. Фрост – хороший человек, не заслуживший проблем серьёзнее, чем проснувшийся посреди зимы медведь.
Колёсико её стула заскрипело, возвращая Астрид к актуальным проблемам. Она с сомнением посмотрела на Верье, негодующе нахмурилась, приготовилась обвинить доктора в откровенной лжи. Но вместо того подхватила свою кружку, с силой сжала её в руках и укоризненно произнесла:
– Но, доктор Верье, на дворе двадцать пятый век, люди не пропадают так просто без следа, – она резко повела головой из стороны в сторону, разбрасывая по плечам тёмные кудри. Это было нечто новое: Джонатан причину конфликта на Хеймдалле замолчал, как мог, с большим упорством он только Верье ограждал от её, Астрид, пристального внимания. – Даже на подписке. Вы уверены, что его семью не использовали антиглобалисты, чтобы получить над мистером Эммерихом власть? Получить своего человека в группе С-42 – думаю, ради такого они могли бы и рискнуть, – Астрид откинулась назад, окончательно и с комфортом занимая пространство вокруг себя, запоминая мелочи: семья, работа, музыка? На Улиссе с музыкой было плохо от слова «совсем» – ограниченный набор записей на четырнадцать лет жизни, – и Сундин унесла с собой с этой планеты полную незаинтересованность в музыке. – Вы сами говорите, что мистер Эммерих любит свою семью. Думаете, он бы не соврал даже вам ради их безопасности? Ведь вы ему всё-таки только как отец, – не удержалась Астрид.

Отредактировано Astrid Sundin (2016-02-17 01:00:07)

Удивительная самоуверенность в голосе и манерах этого Верье поражала и настораживала. Астрид плотно сцепила зубы, мысленно уговаривая себя молчать, и вежливо наклонила голову, показывая доктору, что внимательно и заинтересованно его слушает. Он ведь профессор – данные в сети говорили, что Савин Верье читает какой-то там курс, – и такие лекторы, как он, если и не испытывают любви к сосредоточенным студентам в первых рядах, с важным видом записывающим на свои желекоммы каждое их слово, то уж точно делают им какие-то поблажки. Для Астрид такой поблажкой была любая информация о Джонатане с требованием хоть как-то вписать в его историю тот факт, что большую часть своей жизни он всё-таки был Себастьяном Савилем. Нортроп мог в чём угодно её убеждать, но Астрид твёрдо знала, что заперла в клетке именно Базза, да и Ньютон едва ли ошибся, хоть ситуация на «Каракуме» слабо располагала для славной встречи двух старых друзей и товарищеским посиделкам.
Своё «нет, не известно» Астрид проглотила вместе с очередным кивком, задумчивым и коротким. Она бы расспросила доктора подробнее о его работе – что-то в его словах звучало неправильно и будило в ней то робкое осознание, что десятком минут раньше Сундин поймала возле голографической модели, – но человеку, за которого она себя выдавала, подобало бы знать обо всех «потеряшках» на Земле и их дальнейшей судьбе. Она отвлеклась на мысль, что их родители тоже когда-то пропали бесследно – сели в красивенький новый корабль и улетели на Улисс, не ведая, что новый Эдем обернётся второй Роанок. Астрид до сих пор не считала справедливым, что её родной дом называют планетой-убийцей; это ведь люди ответственны за оборудование, медикаменты и базовую подготовку и полное отсутствие всего этого, а не планета.
– Но, послушайте, доктор Верье, – с сомнением протянула женщина, подаваясь вперёд и одной ногой упираясь в пол. Её серьёзное лицо не отражало внутреннего смятения: он что, действительно только что сказал «эти люди» о родителях Джонатана? Астрид представить не могла, что назовёт Ньютона, Эсси или Базза «эти люди». Эти люди – это сотрудники разных социальных служб, вечно сменяющиеся исследователи на чистых планетах, хихикающие секретарши в просторных холлах Стрей-Тейл, представители сервисных центров и прочие незнакомцы, имена которых живут в памяти ровно столько, сколько ты с ними общаешься. – Разве нельзя было просто сообщить мистеру Эммериху, что его семья по рабочим вопросам покинет свой родной дом? Без подробностей и деталей, просто поставить его перед фактом – и всё, – Астрид внимательно посмотрела доктору в глаза, словно он был новым видом гадюки, холоднокровным, с хорошей адаптацией и очень опасным за этой своей располагающей улыбкой. Не моргая, она протянула руку и отставила в сторону кружку с безнадёжно остывшими остатками кофейной бурды. Словно теперь кулаки требовались ей для иного. Сложив ладони на коленях и сжав руки, Сундин посмотрела доктору за плечо, обвела взглядом потолок, словно теперь её заперли в клетку, и она прикидывала размеры своей темницы. Окно было закрыто, отметила Астрид, не то, что на кухне, заполненной ароматом кофе, свежим городским воздухом и далёкими отголосками уличного шума. Здесь слабо пахло химикатом из проветривающего фильтра и книгами. – Не окажись у него вас, его незнание могло сослужить плохую службу что группе С-42, что Блуберри Инк, – отвлечённо протянула женщина, выскребая из своей памяти всё, что когда-либо слышала об антиглобалистах.
Астрид одарила Верье строгим взглядом и поднялась на ноги, расправила кофту, дотронулась до телефона, сверяясь со временем. Его ещё хватало, но, чёрт побери, почему ничего не пишет Нортроп? Простого «всё хорошо, медведи в порядке» ей бы хватило только так, но вестей не было с момента, как Астрид покинула дом – вечером она слишком измоталась, чтобы бросить короткую весточку о себе, утром не захотела тревожить Медвежонка. Теперь же… Запретив себе волноваться, Сундин выпрямилась.
– Если вы не против, я хотела бы взглянуть на комнату Джонатана. Я не буду лезть в его вещи, – она предупреждающе подняла руки, являя доктору раскрытые ладони, – для этого у меня ни ордера, ни подозрений. Просто короткий и быстрый взгляд, – она помолчала. – Это, знаете ли, распространённая практика.

Выключив запись, Астрид неторопливо убрала смартфон в карман и соизволила посмотреть на доктора. В нём ничто не изменилось за время их разговора, но отчего-то теперь Верье не казался ей таким уж милым чудаком, и пристальный взгляд его тёмных глаз заставлял её подбираться и напрягать плечи, словно перед ударом или побегом. Проходя мимо доктора в указанном направлении, Астрид прикидывала, справится ли с ним: Верье ростом выше, но он – университетская крыса, и ему никогда не приходилось выживать на планетах, каждый элемент которых хочет тебя убить. Проходя мимо стеллажей с книгами, она прощальным взглядом обвела аккуратные корешки, сверила внутренние карты этого места и все свои отметки. Ряд чёрных молескинов, ящики стола, если получится – компьютер. Модель мозга? Нет, едва ли – просто голографическая игрушка, пришедшая на смену заспиртованным внутренностям в банках; кто-то говорил Астрид, что раньше учёные любили украшать свои рабочие места тем, с чем непосредственно и работали, но ряд законопроектов ещё седой древности сурово и беспрекословно их в этом ограничил.
Она прошла по узкому коридору и попала в неприметную, очень формальную и нежилую гостевую спальню. О том, что здесь кто-то остановился, свидетельствовали только редкие вещи, робко выбивавшиеся из общего антуража: сумка с вещами, достаточно новая, не успевшая толком истрепаться, но уже претерпевшая все тяготы межпланетных путешествий, ноутбук, очки для кибер-игр – сущее позёрство. И гитара. Разумеется, Верье ведь не забыл упомянуть об этом пристрастии Джоны. Астрид осмотрелась по углам – аккуратно и чисто; постель заправлена умело, на совесть, со стороны и не придраться. Очень безликое помещение, способное выдать крохи информации о своём жильце, но крохами этими не накормить и мелкую птицу. Мысленно она обвела всю эту комнату алым кругом, пожирнее, жалея, что нет возможности сфотографировать, и запоминая расположение предметов. Уместить сюда Джонатана оказалось просто – он вписался в этот интерьер легко и непринуждённо, – но с Баззом этот фокус не прокатывал. Себастьян не занимал пространства больше, чем требовалось, но оно у него оживало, наполнялось запахами, звуками, мелочами. Узлами. Она вспомнила, как подбирала после него обрезки верёвок и проводов, затянутые причудливо и сложно настолько, что даже Ньютон не мог с ними справиться.
Потоптавшись на пороге, Астрид так и не зашла внутрь, решив, что без Верье справится с осмотром лучше. Она прикрыла за собой дверь и развернулась к доктору, одарив его формальной улыбкой. Пространства широкого и светлого коридора хватило бы и на удар, и на то, чтобы уклониться, но женщина убрала ладони в карманы брюк, сжав пальцами телефон.
– Хорошо, – протянула она как можно более мирно и отвлечённо, как отделавшийся от надоедливой и утомительной работы сотрудник социальных служб, – если там всё-таки был антиглобалист, то это явно не ваш парень. Я, конечно, поговорю с мистером Эммерихом, когда он появится, – торопливо договорила Астрид, качая головой, – но сугубо для протокола. Здесь и сейчас мы закончили. Ещё раз извиняюсь за отнятое время, доктор Верье.
Самое время уходить – он успеет собраться, закончить здесь все дела и отправиться на свой рейс. Астрид достала из кармана телефон, словно сверяясь с собственным несуществующим графиком, набрала сообщение Нортропу, прося по возможности отзвониться, клацнула ногтем по боковой кнопке, выключая экран.
– Простите, работа, – поджав губы, она отклонила голову, взглядом касаясь бледного цвета стен, напоминающих о больничной стерильности, сфокусировалась на Верье. – Не проводите меня? – Астрид вновь убрала телефон и всем своим видом выразила, что должна идти дальше и выискивать антиглобалистов в других уголках самого спокойного города на Земле.