"Дело не в них, дело в нас. Мы слишком потрясающие для такой унылой команды, передвигающейся на таком крошечном корабле!" - сказал Лерой неделю назад, когда звездолёт "Вещь в себе" издевательски подмигнул из безбрежного неба, продолжая маршрут без них.
Их с Ингом снова вышибли из команды. Спустя пятнадцать дней после принятия в экипаж - не такой уж выдающийся срок. Бывало, они, безработные, завтракали в космопорте, обедали на корабле, а ужинали уже в другом космопорте, хоть и разбогатев на десяток солярисов за проработанные часы. Бывало наоборот, удавалось продержаться больше месяца; как правило, если капитан был женщиной. Но в какой-то момент излишняя "потрясающесть" новеньких перевешивала личные интересы, и друзья снова выходили в свободный дрейф.
Удар, полученный от старшего навигатора "Вещи в себе", что-то встряхнул в мозгах Лероя. Он задумался о своих перспективах.
Его трудовая история уже не помещалась на экран наладонника - а Янсен всегда предпочитал широкие наладонники. Следовало что-то делать, как-то поднять свои акции.
Задав в поиске "Я крутой навигатор, что делать, если меня не понимают", Лерой погрузился в дружеские советы о том, как нужно пилить вены или вызывать гнев корпораций, рассеянно отказался от всех предложений увеличить член, нарастить шворц или перекрасить ауру и уже почти завёл роман по переписке, когда на глаза попалось скромное объявление. Багратионовский центр повышения квалификации предлагал свои услуги всем желающим. Лерой испытал такой душевный подъём, что разбудил прикорнувшего Ингмара и теребил его, мешая щипки с радостным трёпом до тех пор, пока тот не пробормотал в ответ нечто одобряющее. Затем он отослал свою заявку и полночи разговаривал с потолком о своих перспективах.

Лекции чередовались с тестами и слегка разбавлялись семинарами, на шестой день полувоенного режима Янсен пребывал в таком обалделом состоянии, что в столовой в ответ на "Передай соль, пожалуйста" оттарабанил детский стишок, который помогал запомнить безопасное расстояние до поверхности семидесяти семи крупных планет освоенного сектора. Но он не жалел о своём решении и не завидовал тем, кто пришёл в Центр всего лишь для подтверждения лицензии. Их, конечно, не гоняли так, но им явно было скучнее. Они выглядели почти нормальными - это точно.

Последний день был ознаменован финальным практическим экзаменом, и к нему следовало подготовиться особо. Поэтому Лерой проспал ровно восемь часов четырнадцать минут и просыпался по будильнику три раза, чтобы исполнить свой счастливый ритуал и прийти в нужную степень боевого офонарения. Он был готов, более чем готов. И день начался.
С самого утра никак не удавалось остаться одному. Всё время были какие-то тесты, вокруг крутились другие обучающиеся и непонятные личности. С некоторым трудом найдя пустующий туалет, Лерой забежал в него и закрылся в кабинке.
Наконец-то.
Он встал прямо, стараясь не касаться коленями унитаза. Вдохнул. Выдохнул. И размеренно запрыгал на правой ноге.
Он сделал ровно двадцать семь прыжков, после чего сменил ногу и подпрыгнул двадцать восемь раз. Всё это время на его лице держалось выражение человека, который выполняет рутинную, слегка надоевшую, но необходимую работу.
Закончив, Лерой прикрыл глаза и несколько секунд наслаждался ощущением того, как возможная напасть отодвигается, не в силах противостоять правильно проведённому ритуалу. Это всегда работало. Особенно если на нём были разные носки. Особенно если один из носков принадлежал Ингу.
К тренажёру Лерой шёл в полной боевой готовности, уверенный в себе, даже расслабленный. Он знал, что отличный навигатор, это оценили даже соученики. Один даже предложил замолвить словечко перед своим капитаном, им, мол, как раз не помешает такой толковый малый.
- Салют, Мейв, - ответил Лерой жизнерадостно. Напарница ему понравилась; он вообще любил людей, пока они не начинали выразительно крутить пальцем у виска. Тогда он продолжал их любить, хотя и с долей огорчения: надо же, нельзя было ожидать от них такой ограниченности. - Я Лерой. А его как зовут? - Янсен кивнул в сторону приветствующего его багра.
Покинув родную планету, он нечасто видел такие штуки. А вот детство было полно подобных приспособлений. Взять хотя бы ту острую пику со встроенным транквилизатором, что всюду носила его мать.
"Потому что у каждой розы есть шипы", - объясняла она Лерою. Вполне жизненное утверждение, хотя в реалиях Икабода следовало упомянуть также присущие розам хватательные щупальца, острейшие жвала и выстреливаемую из особого канала жгучую кислоту.
Миссис Янсен лишь один раз вошла в теплицы без своей пики - и с тех пор обручальное кольцо ей приходилось носить на биоимпланте кисти.
- Непременно покажем!
Только чрезвычайно внимательный наблюдатель заметил бы, что Лерой старается не опускать взгляд ниже подбородка напарницы. И даже этот удивительный наблюдатель вряд ли обратил внимание на лёгкое подрагивание мизинца, которое Янсен быстро обуздал.
На Мейв были надеты гетры, и они были синими. "Ну почему экзамен не сдают голыми?" - бессильно возмутился Лерой про себя. Фобия всерьёз мешала ему контактировать с людьми, как бы он не держал себя в руках. Короткий разговор он ещё мог вынести, но длительная совместная работа... Очень тяжело. В таких случаях немалый ресурс самоконтроля уходил на то, чтоб не выдать свои всплески отвращения. Эти люди ведь не виноваты. Они не виноваты в том, что носят одежду этого мерзкого цвета, который придаёт им вид утопленников, покрытых разумной плесенью. Они тут не при чём.
Тихо откашлявшись, Лерой опустился в навигаторское кресло и парой касаний к панели вызвал экран задания.
- Хммм, интересно. Полетим быстрым маршрутом или эффектным? - он начал возвращаться с благостному состоянию духа, так как не видел ног Мейв и Того, Что На Них Надето. - Я слышал, за креативность могут добавить пару баллов. Если она, конечно, выгодна. Ничего, если я буду говорить во время работы? Так как-то легче, но непринципиально.
Чуть хмурясь, он проглядывал информацию о ближайших планетах, их размере, гравитации, плотности атмосферы. Данные о некоторых были скрыты, только у немногих имелось название. "Так, от меня требуется определить участок космоса, системы, через которые должен идти маршрут, по памяти и опираясь на данные о других планетах системы восстановить недостающую информацию и проложить путь"...
- Мне кажется, всё слишком просто. В середине экзамена наверняка предусмотрен форс-мажор, - обронил он задумчиво, не прекращая работать с проекцией выделенной им части космоса. Девять пальцев работали послушно и отточенно, левый мизинец слушался чуть хуже. - Стоит приготовиться. На каком корабле летаешь?

Подозрительные флуктуации электромагнитного поля одной из планет всерьёз беспокоили Лероя. Он проложил линию маршрута более чем на безопасном расстоянии от неё и уже перешёл к расчёту следующего этапа, но всё равно то и дело возвращался к наблюдению. "Люди у неё завелись, что ли", - подумал он, начиная сердиться, будто планета специально вела себя неподобающе. Анархисты встречаются и среди небесных тел, но это не значит, что педанты, навигаторы и, тем более, педанты-навигаторы-консерваторы должны относиться к ним с приязнью. Не выдержав, Янсен развернул карту и стёр полуготовый рисунок маршрута. Ну её, эту припадочную, проще пересчитать.
И он принялся пересчитывать. А пилот тем временем бродила по рубке и что-то делала. Покосившись краем глаза, Лерой отметил, что вокруг стало значительно уютней. Очень страньше, но уютней. Решив, что в такой компании это не покажется чем-то из ряда вон, Лерой достал из кармана ароматизатор-ёлочку и привесил его над экраном.
Это была икабодская ёлочка, поэтому её ствол в середине разделялся на три части, каждый из которых мнил себя полноправной елью и имел соответствующую форму. Неизвестный мастер кропотливо передал даже урожай рождественских шариков, украшающих радужную крону и распространяющий вокруг аромат тыквенного пирога.
Талисман всегда помогал. И Лерой, совершенно неожиданно для себя получив выговор от пилота, напряжённо уставился в гипнотический узор одного из шариков. Он пытался понять, должен ли он принять на себя обязанности "папочки" корабля наравне с "мамочкой" Мейв. Не то чтобы он был противником брака и усыновления тренажёра со звучным именем, но подобный шаг требовалось обдумать. Или хотя бы обсудить его с Ингом. Клависовские фоновые звуки вроде хмыканья или чавканья, которыми он пытался изобразить, что внимательно слушает, всегда настраивали Лероя на нужную волну.
Не придя ни к какому выводу, он решил не торопить события.
- Прости, "Буонаротти", - очень серьёзно сказал он, - я случайно. Не хотел тебя обидеть. Конечно, мы никогда ни на чём другом не летали. Даже во время обучения. Ты у нас первый и единственный. И мы останемся с тобой навсегда. Надеюсь, у тебя найдётся два спальных мешка.
Пытаясь понять, достаточно ли извинился, Лерой был вынужден посмотреть на Мейв. Синие гетры буквально впрыгнули в поле его зрения и до боли ярко отпечатались на радужке. Левый мизинец испуганно поджался, а во внутреннем мире заорали сирены. Лерой почувствовал, что ему просто необходимо провести защищающий ритуал. Либо содрать гетры с Мейв.
И тогда точно придётся жениться на ней и усыновлять "Буонаротти". "А вдруг она робот? - Лероя прошиб холодный пот. - И если я так поступлю, если я начну снимать с неё гетры... Все наблюдающие за нами подумают, что я её раздеваю. Робота. Нет, нет! Нельзя. Нужно держаться".
- Не обращай внимания, это предписание врача, - сказал он спокойным и рассудительным тоном, будто искупая то, что последует за ним. Прикрыл на секунду глаза. Да, иного выхода нет.
Достав второй освежитель-ёлочку, Янсен с хрустом вгрызся в него. Язык обжигало концентрированным химическим вкусом, запах шибал в нос и раздражал гортань. Выступившие слёзы проигнорировали теорию, что мужчины не плачут, и доказали существование исключения из этой теории. Мужчины очень даже плачут, если вынуждены жрать вонючую гадость с пластиковым вкусом. Которая ещё и в зубах застревает.
Всё это время на лице Лероя оставалось решительное и серьёзное выражение, которое лишь изредка окрашивалось толикой благородного страдания во имя дела. На особо жёстких кусочках из его рта раздавался скрип и скрежет.
Сплюнув верёвочку с присоской, на которой освежитель должен был крепиться, Янсен с усилием проглотил полупережёванную массу и поморщился.
- Это не допинг. И я не псих, - уточнил он на всякий случай. Хотя по поводу последнего утверждения как минимум семьдесят экипажей самых разных судов могли сказать своё веское "Да ну".
Снова погрузившись в безмерно приятное чувство того, что всё идёт правильно, Лерой сбросил на экран Мейв карту маршрута.
- Эффектный способ, - прокомментировал он высветившийся здоровенный треугольник с поперечной линией. Каждая из его вершин была увенчана новым треугольником. Изначально Лерой собирался и каждый из вторичных треугольников оснастить новой партией треугольников, но воцарившаяся в желудке изжога намекала, что достаточная жертва уже принесена. - А про тех ребят с планом музея я слышал, что у них Мона Лиза широко улыбалась. Затейники, а.

Отредактировано Leroy Jansen (2013-07-21 13:08:37)

- Ах, эти студенческие попойки, - Лерой улыбнулся, преисполненный ностальгии. И остаточного отвращения к только что сожранной ёлочке. - Я вот сцеживал из вены своего друга пару стаканов крови и сдавал в ближайший донорский пункт. Хватало на четыре бутылки.
Вспоминания были приятны и имели радужный окрас, который свидетельствует о том, что ответная любезность Ингмара благополучно съедена отрицанием и самогипнозом. Шрамы уже заросли - нечему и напоминать о произошедшем. Главное - найти всё-таки тот куб памяти, на котором Инг хранит свидетельства своего отмщения и триумфа.
Но Янсену не дали в достаточной мере насладиться вином из кубка Мнемозины. Разговаривая с ним, с собой и со старшим инспектором одновременно, Мейв вела обратный отсчёт. И, когда цифры закончились, не стала размениваться на "один с хвостиком... один с четвертиночкой... один - и последнее китайское - Пли!". Нет, совсем наоборот.
Как оказалось, мало кто может обставлять всё так неожиданно, как милые девушки с именами краснокожих любительниц скальпирования.
Мир перевернулся. И закрутился так, будто его укусил бешеный торнадо и заразил особым тайфуновым бешенством.
От тряски, кручения и взбалтывания душа Лероя ощутимо отстала от зафиксированного в кресле тела и всё с нарастающей амплитудой дрыгалась вслед за строго первичной материей.
"Н-н-н-не-не-не-н-н-но-но-нор-м-ма-маль-на-й-а-а-а!!!" - выла душа, трепыхаясь и рассыпая вокруг кармические знаки.
- Имеющая заметные отклонения от нормы сверх-оригинальная особа, по какой-либо причине личного характера не привыкшая рассчитывать свои действия на несколько шагов вперёд и принимающая опрометчивые решения, позабыв предупредить об этом окружающих!!! Совершающая насильственные действия взлётного характера в извращённой форме!!! - орал обездушенный Лерой.
Цензура закралась в его вопль по той простой причине, что его мать была очень убедительной женщиной, которая мастерски владела пикой, не всегда соизмеряла силу шлепка своей новой протезированной рукой и считала, что мальчики не должны обзывать девочек.
Да, он по обыкновению надёжно затянул ремни, но это не очень помогало. Хотя болтаться в компании с креслом и всем кораблём было как-то спокойней, чем иметь суверенитет от окружающей обстановки. В последнем случае ты-то, конечно, независим, но имеешь полное право размазаться о стену. Естественно, будучи преисполненным чувства собственного достоинства.
Болтанка кончилась. "Никогда, никогда больше не буду пользоваться миксером!" - поклялся Лерой, чья душа воссоединилась с телом, но не испытала по этому поводу особого восторга. Освежитель воздуха отчаянно просился наружу. Второй освежитель, не съеденный, сбавил в гоноре, сделавшись из волшебного талисмана помятым сувениром сомнительного происхождения.
В динамиках громко ругался Синклер. Причём так вдохновенно, будто цветистые ругательства сами снизошли в этот мир и после строжайшего отбора выбрали того единственного, кто способен подключиться к сияющему хранилищу мата и передать каждое выражение в его первозданном виде. Слушая его, хотелось сделать сразу три вещи: записывать каждое слово, сожрать свои уши и найти своих предков, чтобы объяснить им: не нужно столько разврата, эй, ну пожалуйста. Или хотя бы оставьте в покое игрушечную машинку, удава и ту-фиолетовую-штуку-в-форме-скажем-огурца, это всё совершенно излишне.
Преисполненный всех этих желаний, Янсен любовно огладил свой пульт. Восхитительно неподвижный пульт. Как, оказывается, мало нужно для счастья.
- Это было... эффектно, да, - еле выдавил он. - Определённо эффектно. И ещё... эээ... эффектно.
Голова никак не могла поверить в прекращение качки и плыла по морям-океанам куда-то вдаль. Но якорь ответственности то и дело дёргал её, напоминая об экзамене. Хотя, даже не будь этого якоря, за переборками тренажёра явно становилось жарко. И сгладить все неприятности можно было только неукоснительным следованием курсу.
Тут в шатающемся сознании тренькнул некий звоночек.
- Подожди... пока нас выворачивало наизнанку, ты о чём-то говорила?.. Коллективно? Дополнения? - Лерой скривился со всей искренностью человека, имеющего стойкую аллергию на слово "демократия". Его и без того тошнило. - На подобные пируэты у нас горючего не хватит. - Он всегда рассчитывал ровно под последние капли топлива, что требовало больше мастерства, чем от бармена, который должен так разбавить пиво, чтоб получить барыш, а не в морду. -  Этот круг совершенно бессмысленнен и нарушает гармонию. Нет, никаких кругов. Заарктурь мою медь, мы же уже летим! - не было ничего хуже, чем менять курс, по которому уже продвигаются. Лерой схватился за голову, чтобы не схватиться за багор. - Нет-нет-нет и ещё раз "ни за что"! Мы должны сесть обратно. И стартовать по правильному маршруту. До этого момента никакого баррикадирования, юная леди!
"Не волнуйся, Буонаротти, папочка позаботится о том, чтоб ты двигался идеальным курсом".

Отредактировано Leroy Jansen (2013-08-12 20:54:10)

В глазах Лероя, взирающего на загубленный маршрут, были тоска и лёгкий стыд за человечество. Такие взгляды следовало бы ожидать разве что от великих художников прошлого, если бы они невероятным образом перенеслись в будущее и смогли увидеть, какими необычными деталями школьники украшают портреты в учебниках.
Окружность. Не зря это слово начинается с той же буквы, что и "отвратительно". А также "отталкивающе", "омерзительно" и, что уж тут, "омлет".
- Нельзя просто так взять и полететь окружностью вместо чётких треугольников, что я проложил! "Отклонения от маршрута недопустимы и ведут к снижению итоговой оценки". Правила проведения аттестации, параграф Н, пункт 13, - процитировал Лерой. Будь он Ингом, то непременно добавил бы: "И согласно поправке 21 к правилам проведения аттестации, экзаменуемый обязан снимать по одному предмету одежды синего цвета в случае попытки спора с напарником", - а на возражения невозмутимо удивился бы: "А что, разве ты все эти пункты не на ходу придумывала?".
Но он был собой, поэтому приходилось как-то мириться с гетрами. С этими гетрами, каждая шерстинка которых несла в себе отрицательную величину удачи. С этими гетрами, из-за которых Мейв не удавалось воспринимать милой девушкой с довольно-таки симметричным лицом (Янсен это очень ценил) - а только лишь носительницей синего. Распространительницей мерзости в ничего не подозревающее пространство.
Лерой разгладил дёргающееся веко дрожащим пальцем и постарался смотреть в сторону.
- Я понимаю. Судьба агрономов была ужасна, не поспоришь. Кстати, мне удалось добыть мумифицированное ухо одного из них. Среднее. О чём мы там... Тришбадцам можно только сочувствовать. О "Чайном клипере "Кати Старк" и говорить нечего. Но мы... Подумай о нас, Мейв. У нас не хватит горючего: мы годами будем дрейфовать в космосе. До тех пор, пока наш корабль не подпадёт под влияние притяжения звезды или планеты и не сгорит во время падения.
"Дрейфовали бы, не будь "Бонни" тренажёром. То есть, нам придётся симулировать смерть от голода или недостатка кислорода. Замечательно! - подумал Лерой. - В случае голода я смогу съесть её гетры".
Подобная скрупулёзность в воссоздании аварийной ситуации просто обязана была заслужить высший балл. И премию Дарвина.
Пока Лерой уже прикидывал способы борьбы за выживание в условиях отдельно взятого тренажёра, затерявшегося в неизведанной части шизофренического космоса, Мейв принялась наводить уборку. Судя по всему, многие экзаменуемые брали с собой вещицы на удачу, а потом оставляли их в укромном уголке. Оставалось только надеяться, что никто не считал своим талисманом пару килограмм тротила. Или, ещё хуже, что-нибудь синее.
- Ну, в этой альтернативной вселенной мне бы, конечно, не пришлось тратить время на уговоры пилота не устраивать нам ужасную смерть, - пробормотал Янсен, без особого удовольствия признавая себя обиженным. Как она могла раскритиковать такой прекрасный маршрут! - А потому у меня оставалось бы достаточно времени на партию в шахматы или на выращивание бонсая. Ещё я мог бы развлекаться выверением той дозы синтетического алкоголя, что потребуется мне и моему другу для интереснейшей игры в гравемяч, но не будет обнаружена детекторами. Ещё... ну, охота с водяными пистолетами - это святое. И битва на световых табуретках. И превентивная месть командиру за будущее увольнение...
Чем больше Лерой говорил, тем глубже погружался в ностальгию. И всё чётче понимал, за что именно их с Ингмаром постоянно выставляют из команды. За слишком бурное наслаждение каждым моментом.
На добытые Мейв карты Лерой покосился без особого удовольствия - но вдруг ему на ум пришла отличная идея.
- Погадай мне, пожалуйста. Только не забудь перетасовать по всем правилам, через колено и антаресовским способом для верности.
Отстегнув ремни, он встал, будто бы разминая ноги. Пульт пилота удостоился не более одного ленивого взгляда вскользь - неинтересно. Лерой потянулся, хрустнул костями, поправил воротник. Самыми кончиками пальцев легонько коснулся пульта - без звука и лишних движений. Автопилот - гениальнейшее изобретение человечества после транспортира и галстука на резинке.
"Летим обратно, Буонаротти", - прошептал Янсен про себя и вернулся к Мейв.
Гадание просто обязано было предсказать ему дорогу домой.

- А. О! И-и-и?
Сказать, что Лерой был впечатлён - ничего не сказать. Если представить впечатление как некий городок Импрешнвилль, то Лерой не просто побывал в нём и сделал пару снимков на фоне обязательных достопримечательностей, но и открыл там свою лавочку, побывал в тюрьме, поучаствовал в десяти местных праздниках, женился, обзавёлся друзьями на всю жизнь и набил памятную татуировку. Всё разом.
Иное казалось кощунственным - после всех этих сложностей с подготовкой гадания и убедительнейшего трактования воли карт. Таблица Менделеева на рубашке рябила в глазах и обещала высочайший коэффициент точности, умелые пальцы так ловко обращались с колодой, что карты просто танцевали.
Сам по себе Янсен не особенно верил в гадания, но не хотел бы, чтобы судьба это заподозрила. Она вообще дама обидчивая.
Поэтому на всякий случай Лерой вычеркнул слово "прозябать" из лексикона. Более того, в дальнейшем он вознамерился подвергнуться гипнотическому воздействию. Ведь просто проредив лексикон, можно забыться и ненароком поймать то мучительное состояние, когда пытаешься вспомнить вертящееся на языке слово, а оно дразнится и ускользает. Этак можно и вспомнить. Нет, отныне Лерой Янсен не будет знать, каким словом можно обозначить бесцельное, пустое существование и унылую безрадостную жизнь.
Тут раздался сигнал тревоги - и встряхнул Лероя почти так же душевно, как недавний старт.
- Мы никак не должны были проходить через этот сектор, - сказал он, подскакивая к пульту. Сомнений не оставалось - он собственноручно положил "Буонаротти" на обратный курс, координата в координату по уже пройденному маршруту. В конце концов, он как почти вменяемый навигатор никогда не отправил бы корабль сквозь радиоактивный ветер. И если Мейв не задавала подобный курс и он сам не задавал, кто остаётся? - Экзаменаторы хотят нас убить! - осенило Лероя. - Точно! Всё подстроено, корабль пилотируется извне! Видишь значок? Нас ведут!
Он как раз хотел проверить, какой будет конечная точка, но тут гетр совершил коварное нападение.
Лерой застыл на середине вдоха - казалось, даже пульс замер.
Если абстрагироваться от неких нюансов, возможно, удалось бы найти свои плюсы в произошедшем. Не так уж часто в Лероя швырялись предметами одежды. Хотя нет, иногда прилетало обувью от Инга - но это нужно было, во-первых, зайти с ночной проверкой позы для сна, а во-вторых, позабыть предварительно разоружить Клависа.
Лучше так: нечасто в Лероя бросались одеждой симметричные и симпатичные девушки. Но некий нюанс так и требовал к себе внимание, так и кричал: "Синий! Синий! Синяя синева синеет в синяке!"
Как Янсену ни хотелось заорать и шарахнуться, он не двигался. Нельзя было выказывать страх - Оно почуяло бы.
Смертельная, восковая бледность заливала лицо Лероя, начиная с идеально наглаженного воротника. Она вползла по нижней челюсти, одолела горный пик скул, оттенила тревожные глаза и утонула в линии роста волос. Проклятая тряпица повисла на плече - и её прикосновение обессиливало. И явно вымывало кальций из организма, потому что колени вдруг сделались совершенно ватными, а вскоре это случилось и с остальными суставами.
- М-м-мейв... передай Ингу, что я... я... - еле выдавил Лерой бескровными губами.
Он всё больше сползал на пол, крупно дрожа. Дыхание становилось всё реже, а в сердце поселился комок пряжи - и он был отравленно-синим.
- Мейв. Послушай меня, - Лерой холодеющими пальцами вцепился в руку напарницы. - Это важно. Треугольник... Ты должна... кха!.. ты должна лететь треугольником. В этом наше спасение. Не дай им... - усилие оказалось роковым, Лерой не смог продолжить. Он лишился чувств и по ту сторону темноты нашёл лучший мир.

Отредактировано Leroy Jansen (2013-11-22 23:27:22)