Саша хохотала в голос вместе с ним.
– Дрифт-соединение установлено, – прилежно рапортовал искин, но она его не слышала. Она слышала только музыку, этот мозгодробительный и при этом такой родной – для Кайдановского, а, значит, и для нее – ритм, от которого закипала кровь.
Да, теперь с их дрифтом все было правильно, теперь они поймали общую волну. Их воспоминания переплетались, переходили одно в другое. Саша привычно позволяла им течь мимо и не пыталась расшифровать, только улавливала, где чье. Непривычно было держаться музыки, а не тишины, но она справилась – и продолжала справляться, и с каждой проходившей секундой понимать мешанину в голове другого становилось проще, а держать дрифт – легче.
Она стиснула руку Кайдановского крепче, повернулась к нему, широко улыбаясь, каждой клеточкой чувствуя, как он улыбался ей в ответ. Это всё. Было. Так. Невероятно. Круто. На мгновение она почти пожалела Денисовых: им, должно быть, было так скучно в дрифте с их практически идентичными воспоминаниями...
("Дим, а ты случайно... ну... не по мальчикам?" – задает Саша вопрос. Димка в ответ долго орет и уходит, хлопая дверью со всей дури. Она никогда не видела его таким злым.)
(Саша сидит на кухне и что-то набирает на клавиатуре своего ноута. За стол к ней подсаживается Димка – нет, Данька. "Извини его, пожалуйста, – у Даньки мешки под глазами и встрепанные волосы, – он боится даже себе признаваться". – "Он хоть понимает, как палится, когда так реагирует?" – "Не знаю". – "Поговори с ним, Дань, – Саша качает головой. – Вляпается еще".)
(Саша спешит по делам, звук ее шагов отражается от стен почти пустого коридора казенного здания. Видя впереди Денисовых, она притормаживает. Когда она понимает, что они спорят, она хмурится и подходит ближе. "...не пойдешь, – Данька зол и не стесняется это показывать. – Саша! Скажи ему!" – "Что сказать?" – "Что он не пойдет завтра на этот дебильный поцелуйный день!" – "Какой поцелуйный день?.." – "У Госдумы, Сашенька, – горячится Димка не меньше брата. – Он, понимаешь, сначала хотел, чтобы я каминг-аут сделал, а теперь хочет, чтобы я при этом еще и на жопе ровно сидел!" – "Да ты понимаешь, – уже почти орет Даня, – что тебя там нацболы убить могут нахрен?")
(Саша распахивает дверь в комнату, в руках у нее пакет. Сидящие на диване с ноутами Денисовы поворачиваются к ней одновременно. "Дим, ты на высоких каблуках ходить умеешь?" – "Я гей, а не транс какой-нибудь, – возмущается Дима. – А что?" – "Хочу научиться". – "Опять хочешь кому-то что-то доказать? – это уже улыбающийся Данька. – Как с косметикой?" – "Может, и так. Ну? Поможешь?" – "Куда я денусь, свет очей моих, – паясничает Димка. – Для тебя – хоть луну с неба... если ты взяла обувь". Саша переворачивает пакет, и на ковер высыпается пара ярко-красных туфель на шпильках в добрых десять сантиметров.)
...Саша удивилась. С чего бы из всех ее воспоминаний о Денисовых всплыли именно эти? Она глубоко вздохнула, давая им проплыть мимо... и снова засмеялась, почувствовав реакцию на них своего партнера – да, партнера! – по дрифту.
"Мне надо напоминать, что это только для личного пользования, а, Кайдановский?"
Она знала, что не надо. Кайдановский – Леша был в ее голове. Что, конечно, не значило, что она собиралась упустить лишнюю возможность покомандовать.
В примыкавшей к симуляторной миниатюрной рубке царило молчание. Олень перестал обращать внимание на музыку, раздражавшую его в первую минуту сверх меры, и только наблюдал за показателями.
– Ну дела, чуваки, – повернулся он к Денисовым. Фиолетовый хаер гипнотически ходил туда-сюда в такт покачиваниям его головы. – Я такого прочного нейронного моста за всю свою работу тут еще ни разу не видел.
Димка прилип к стеклу, напряженно следя за происходящим в симуляторной.
– Сколько они уже?..
– Пятнадцать минут, – хором отозвались Олень и Данька.
Отредактировано Cherokee Ainsworth (2013-08-09 23:47:39)
