Кто-то на праздники видится с родными, преодолевая сотни световых лет, семейных разладов и потерь. Кто-то отправляется водить козу, ища среди одинаковых, хотя и совершенно непохожих одна на другую вечеринок в пестрых неоновых клубах. Кто-то и вовсе забывает о праздниках, не в силе поднять голову, согнутую корпоративным рабством или же интересной работой.
И были еще и сумасшедшие. Эти попадали Астрид Сундин чаще всего.
Сама она относила себя к третьему типу – тех, кто слишком увлечен работой. Хотя, по правде, ей просто было все равно. В детстве она так долго ждала чуда, что, когда оно все же свершилось, перестала верить в волшебство вообще, а вместе с ним – и в дух рождества, память дня благодарения, единение, свободу и прочие мифические понятия. Праздники она всегда старалась проводить подальше от всех, и самым простым способом сделать это было взять какую-нибудь работу, от которой отказались все остальные.
Работы были разнообразны и всегда странны. Но эта превзошла все остальные.
Зачем, зачем человеку-развалине, которой перевалило уже за семьдесят, бабульке, не обладающей ни достаточными физическими навыками, ни какой бы то ни было подготовкой, отправляться на Аконкагуа, особенно при условии, что первые 5 пиков она предварительно не покоряла, Астрид было неведомо.
Ей надо было поднять и спустить бабульку – Ленни Шварц, богачку, любившую все эти «нет-нет, просто Ленни» понты, которые любят только богачи – не убив ее по дороге.
Платили щедро, и дело, на первый взгляд, было плевым. Долго она не раздумывала, и только на первой ночевке, покинув цивилизацию, стремительно несшуюся к рождественскому безумию, Астрид подумала, что, пожалуй, погорячилась. Причины этого ощущения найти она не могла.

- Смешивать это можно только с горчицей, - отозвалась Астрид, возвращаясь от звезд к Ленни. – И то только в надежде на то, что горчица убьет вкусовые рецепторы, и вкуса вы не почувствуете.
У самой Астрид вкусы отличались от земных – ко вкусу нормальной еды она себя так и не приучила. Но за годы жизни она научилась запоминать, что нравится и что не нравится большинству людей, и реагировала соответственно их ожиданиям. Тушенка относилась к категории «фу, какая гадость», особенно среди богатых туристов. На деле же тушенка была питательной, нескоропортящейся, ее можно было греть в костре и таскать в жестяных банках. Все, что легко разогревалось и поддерживало силы, автоматически включалось в список полезных вещей. Но говорить об этом было без толку.
Астрид отсыпала половину порции себе, половину отдала Ленни. Вообще-то обычно себе она брала всегда больше еды – впередиидущему нужны силы – но забраться вверх, на деле, было не такой уж сложной задачей, так что можно было расслабиться. Они же шли по северному склону.
- Я была тут трижды, - ответила она наконец на давно заданный вопрос. – Сначала хотела попасть в клуб семи вершин. Потом захотела попробовать подняться по южному хребту. Потом участвовала в спасательной экспедиции – как человек, который хорошо разобрался с этим самым южным хребтом. На этой стороне горы трасса легкая, так что вам волноваться не о чем. Хотя я все равно не понимаю, зачем так рисковать. Учтите: тут перепад высоты ощущается очень хорошо. может начаться кислородное голодание, одышка, бессонница, что-то, похожее на абстинентный синдром. Галлюцинации. Что-то такое. Я бы на вашем месте поостереглась.
Астрид коротко зевнула: речь для нее и так вышла слишком длинной. Она принялась есть остывающую тушенку. Было не вкусно, но и не мерзко. Горячо и полезно – а больше ничего и не надо.

Астрид облизала ложку и сунула ее в карман. Идти мыть ее сразу же пока что было лень, успеется еще.
- Ну, вы еще не очень старая, - немного неуверенно сказала она.
Ее жизненный опыт подсказывал, что людей начинают волновать данные когда-то обещания только на пороге смерти. А Ленни Шварц, при всей своей старательно взращенной показательной старости, умирать явно не собиралась. Впрочем, это все было не ее дело.
Ее делом было довести клиента до вершины, спустить вниз и провести праздники подальше от цивилизации.
- Гора в другой стороне, - рассеяно поправила она Ленни, угадав, что та пытается высмотреть в ноги, - примерно на пять часов вправо. Но в такое время рассмотреть ее все равно не выйдет.
Внутренние часы говорили, что еще не особенно поздно, однако завтра Астрид планировала ранний выход. Потому она подождала еще минут десять, потом сказала:
- Давайте спать. Завтра вам понадобятся силы.
Она собиралась сказать «нам», «нам понадобятся силы», но вырвалось то, что вырвалось, и поправляться она не стала.
Тушить костер она не стала. Ей нравился звук, с которым тот трещал: как будто ранние пепельники распускаются на Улиссе в конце зимы. Как будто возвращаешься в детство.
Она сходила вымыть ложки и жестяные кружки, в которых заваривала чай – из кружки Ленни явно слышался запах алкоголя, но по старушке опьянения было не видно. Умеют же некоторые пить, однако.
Астрид заснула почти сразу же, уверенная в том, что ночь будет тихой и безопасной.
Перед тем, как закрыть глаза, она подумала, что осталось еще два дня. Всего два дня.

Оставшись в одиночестве Астрид открыла глаза и какое-то время смотрела вверх. Сквозь палатку пробивались солнечные лучи, и, вкупе с теплым после ночи воздухом, казалось, что на дворе лето, хотя это было совсем не так.
Она тянула еще с четверть часа. Потом села, медленно и широко зевнула, продумывая план действий. Скоро нужно было выдвигаться.
- Собирайтесь, - сказала Астрид, выбираясь на свежий и зимний утренний воздух. – Где-то через полчаса выдвигаемся.
О завтраке Ленни, конечно же, заботиться не стала. Вместо этого она сидела и с блаженным видом жарила машмеллоу. Что в них привлекало людей, Астрид так никогда и не смогла понять. Она взяла протянутое ей лакомство, надкусила краешек и втянула сладкую – слишком сладкую – расплавленную массу. Поморощилась. Лучше уж было держать машмеллоу поближе, пока от белой корки не останутся одни угли. Только тогда, по ее мнению, его хоть как-то можно было терпеть.
Есть действительно не хотелось, Астрид решила, что перекусить они смогут и в пути. Все же, сегодня Сочельник, день длинный, ночь длинная, все еще успеется.
Она споро собрала палатку, и принялась упаковывать вещи. Ленни о помощи Астрид не просила. От аматоров всегда больше проблем, чем помощи, самой было делать проще.
Не через полчаса, но через добрых сорок минут все было готово. Астрид, как и вчера, взяла себе более тяжелый рюкзак, помогла Ленни надеть более легкий, и они отправились вверх.
Спустя какое-то время Астрид поняла, что нервничает. В прошлые два раза ей повезло: в первый она еще недостаточно акклиматизировалась, и разреженная атмосфера никак не могла повлиять на нее. Во второй, когда они искали людей, она уставала так сильно, что валилась с ног и засыпала сразу же – на дополнительные развлечения времени не было.
Но теперь… Теперь никаких трудностей не предвиделось. И это значило, что, возможно, ей придется столкнуться со странным эффектом горы. Хотя, может, это действительно просто старая басня.
Вдруг стало зябко. Она поежилась и, обернувшись, спросила у Ленни – просто чтобы не молчать и не ждать неведомого:
- Хорошо спали? Трасса легкая, но все же не расходуйте силы зря.