[icon]http://s020.radikal.ru/i713/1407/50/d220ba9d32d6.jpg[/icon]- Катаринааа, ты что, заснула? Он на месте!  – В медово-сладкий сон ворвался голос Мюриэль, и Кэт вздрогнула, приходя в себя. – Катарина, стерва ты эдакая, не смей спать! Подъем! ПААААДЪЕМ!
Мгновение она не помнила и не понимала, где находится: помнила вечеринку накануне, помнила, что улов был незначителен, и помнила, как Мюриэль сетовала, что объект ее внимания так на празднике и не появился. Но как, во имя Кодекса, она оказалась сидящей под прикрытием барной стойки на пляже с полевым биноклем в руках и голосом Мюриэль в наушнике?
Солнце светило ласково и стояло совсем не высоко, прохладный ветерок с моря обвевал кожу – раннее утро. Настолько ранее, что Катарина не могла припомнить, когда она бодрствовала в такой час, если вообще когда-либо такое случалось. Она потянулась, приложила к глазам бинокль и разглядела в воде рыжеволосую девушку, державшуюся за буек и махавшую ей свободной рукой.
- Не сплю я, не сплю, что ты разоралась, - пробурчала Катарина, подкручивая бинокль. – Ну где он там, принц твой?
- Сидит на бережку, в стороне, не там, где мы ожидали. Правее возьми. Под зонтом.
Катарина только вздохнула. Никто и никогда не заставил бы ее встать в такую рань и прятаться за барной стойкой, если бы не Кодекс…
Она прибыла на Мираж после нескольких месяцев бесплодных попыток добиться перспективного знакомства. Сняла номер в отеле на деньги, оставшиеся от последнего приключения (45 лет, средней руки менеджер корпорации, женат, страдает желудком, ничего интересного) и уже приготовилась запустить когти в расслабившуюся на жарком солнышке добычу… Мюриэль подошла к ней в баре в первый же вечер, познакомилась. Рыжеволосая девица оказалась товаркой Катарины по профессии. Именно она и рассказала о Кодексе, который в личном словаре Катарининых ругательств прочно занял первое место. Охота на мужчин на Мираже давно стала не любительством, а процветающим бизнесом. Каждая девушка, решившая половить рыбку в этих водах, должна была выплатить вступительный взнос и соблюдать Кодекс – свод писанных и неписанных правил, в которые входило обязательство не отбивать мужчин у других девушек, помогать товаркам, не кокетничать с малоимущими, предохраняться и в случае удачного знакомства выплатить премиальные агенту.  За это девушкам помогали обустроиться, дарили скидочные карты на всевозможные косметические процедуры, доставали приглашения на закрытые вечеринки, снабжали информацией по интересующему объекту. Всех тонкостей Катарина не понимала до сих пор, но предполагала, что деньги, с которыми ей пришлось расстаться, шли на взятки и оплату информаторов.
Первой ее реакцией было расхохотаться и послать приставучую рыжую подальше, но та объяснила, что девушке, не соблюдающей Кодекс, житья не дадут – испортят купальник, уведут поклонника, сожгут волосы в парикмахерской и так далее и тому подобное до тех пор, пока она сама не сбежит с Миража, проклиная день, когда решила сюда приехать.
- А зачем это вообще нужно? – Спросила Катарина.
- Ну раньше такого не было, и случались неприятности. Девушки ревновали, дрались, одной как-то соперница порезала лицо ножом. Теперь-то такого не бывает, все цивилизованно, - сообщила Мюриэль, поднимая изящный пальчик к потолку.
Катарина не хотела бы, чтобы ей порезали лицо, и со вздохом согласилась. Она выписалась из номера и переехала жить ко все той же Мюриэль, рассудив, что рыжая ей не конкурент – Катарина сменила цвет волос и теперь щеголяла угольно-черными косами.
Ко всему прочему, Мюриэль была непроходимо глупа и романтична. В отличие от Катарины, трезво рассчитывавшей свои силы и, в основном, заглядывавшейся на мужчин старше сорока, Мюриэль верила в молодого и красивого принца, наследника миллиардной империи. Одного из таких она приметила несколько дней назад и, пока ждала, когда ей добудут данные о нем, провела собственное расследование. Молодой человек приехал с женщиной, но та очень быстро бросила его ради какого-то блондина. Теперь он проводил время один, не обращал внимания на девушек и, как была уверена рыжая, страдал.
- Я утешу его, - мечтательно сообщила Мюриэль Катарине прошлым вечером, но та только фыркнула в стакан апельсинового сока, который пила вместо алкогольного коктейля. – Что ты смеешься? Он романтичен, раз страдает от любви, и я придумала способ, как ему проявить себя спасителем. Значит так, он любит бывать по утрам на пляже. Мы с тобой придем заранее, я зайду в воду, а когда он появится, ты подбежишь к нему и закричишь, что я тону. Он меня спасет, и…
- Кхм.. а если он не умеет плавать? – Ехидно поинтересовалась Катарина, но Мюриэль это не проняло.
- Я уверена, что умеет.
- А если он беден, как церковная мышь?
- А как тогда он платит за этот отель? – Парировала рыжая.
Вот так и получилось, что Мюриэль уже полчаса плескалась в море, а Катарина, прячась за барной стойкой, дремала на своем посту.
Она пропустила приход молодого человека, но довольно быстро обнаружила в бинокль русый затылок. Затылок не сообщил ей ничего особенного о своем обладателе, и, вздохнув, Катарина поднялась.
- Ну, я выдвигаюсь, - сообщила она в микрофон. – Конец связи.
- Конец связи, - отреагировала Мюриэль и, как догадывалась Катарина, сняла наушник водостойкого переговорного устройства и спрятала в купальник.
Кэт потянулась, разминая затекшие мышцы. Утренний наряд ее представлял собой остатки вечернего, короткое блестящее платье совсем измялось, макияж потек – но ей и не требовалось нравиться молодому человеку, скорее наоборот. Кодекс запрещал переходить товарке дорогу.
Она пошла по пляжу, потом скинула шпильки, утопавшие в песке, и побежала к молодому человеку, размахивая руками.
- Прошу вас, кто-нибудь! Помогите! Она тонет!
Катарина подбежала к предмету воздыхания Мюриэль и чуть затормозила. Какой-то странно знакомой показалась ей поза сидящего в одиночестве на песке молодого наследника миллионного состояния…

Отредактировано Katarina Neuer (2014-07-10 02:25:20)

[icon]http://s020.radikal.ru/i713/1407/50/d220ba9d32d6.jpg[/icon]
Тк.. сердце пропустило удар…Тк-тк-тк..
Какой дурацкий сон, почему-то подумала Катарина, когда смутно знакомый силуэт обернулся уж точно знакомой улыбкой, синим взглядом и обескураживающей радостью от их встречи. Только сном это не было.  Звук собственного имени, произнесенного его голосом, на мгновение вышвырнул ее сознание в подпространство или за-пространство, в общем, куда-то туда, где секунды растягиваются, а голова ощущается как воздушный шарик, в котором не содержится ни одной мысли, и только гулкая пустота эхом разносит вздох удивления.
- Что за идиотские шутки? – Сорвался с ее губ возмущенный вопрос к Вселенной, судьбе, богу случайных встреч, к тому, кто несет ответственность за такие вот ужасные совпадения. А в следующий момент шарик лопнул и заметался, и ее накрыло водопадом мыслей, самой настойчивой и упорной из которых было ощущение, что она крепко попала. Объяснить, откуда взялось это чувство и что именно такого страшного произошло, она бы не смогла – для этого ей требовалось хоть немного времени, чтобы прийти в себя и успокоить мысли и проанализировать случившееся, но времени не было – Сэнди, точно, как песок – Сэнди уже поднялся, приблизился и коснулся пряди ее волос, и необходимо было что-то с этим делать. Немедленно, потому что сердце заколотилось, как безумное и адреналин хлынул в кровь.
- Ты меня с кем-то перепутал! – Выпалила она, отшатываясь, и схватилась за то, в чем была уверена – затверженную легенду о красавице в беде. – Она тонет, ты что, не понимаешь? Нет никаких спасателей!   
И только сказав это, Катарина поняла, что понятия не имеет, почему спасатели еще не бегут на помощь якобы тонущей девушке. Если только Мюриэль не предупредила кого нужно о своих планах – для людей, которые держали в кулаке весь бизнес знакомств на Мираже, не составило бы никакого труда договориться со спасателями или просто увести их. Мысль о Мюриэль потянула за собой цепочку новых мыслей о том, что рыжая едва ли поймет причину, по которой Катарина задерживала ее принца на берегу, сама того не желая, случайно, самим фактом того, что Кэт была той, кем была, но все же задерживала. И кто его знает, что там написано в Кодексе по этому поводу, но вот Катарине вовсе не хотелось, что Мюриэль порезала ей лицо или чтобы вступительный взнос сгорел, а саму ее вышвырнули с Миража.
«Мюриэль, кретинка» - подумала Катарина. – «Он же журналист!»
Или нет? И Сэнди, мимо которого она прошла, едва коснувшись, действительно был сказочным принцем, шансом на долгую обеспеченную жизнь? Нет, об этом нужно было еще хорошенько подумать, а мгновения все мчались, играя против нее. Ей нужно было предупредить Мюриэль, нужно было вытащить соседку по комнате из воды, нужно было остудить голову и, наконец, выиграть время.
- Ты трус и эгоист! И черт с тобой, оставайся тут, справлюсь сама, - грубо отрезала она, стараясь быть как можно более неприветливой, как можно меньше напоминать ему саму себя, стянула через голову короткое платье, оставшись в одном белье. Мелькнула мысль, что он может узнать россыпь родинок на ее теле – у него было достаточно времени, чтобы изучить их, если бы такая блажь пришла ему в голову. Но с другой стороны, ничего особенно примечательного в них не было, да и полгода почти прошло – как тут вспомнишь? В любом случае, стоило поторопиться, и она припустилась по песку к воде, с разбегу бросилась в прохладные волны и энергично заработала руками, плывя к заветному буйку, около которого должна была «тонуть» Мюриэль.
Прохладная вода перехватила дыхание, стиснув грудную клетку, но Катарина старалась правильно дышать, и спазм быстро отступил. Плавала она не слишком хорошо – сказывалось отсутствие практики – но рассчитывала на общую физическую подготовку. И неминуемо, как любой новичок, прилагала слишком много усилий, вместо того, чтобы довериться воде, боролась со стихией – вместо того, чтобы взять ее в союзники.

Отредактировано Katarina Neuer (2014-07-10 15:47:04)

[icon]http://s020.radikal.ru/i713/1407/50/d220ba9d32d6.jpg[/icon]Когда что-то прикоснулось к ее ноге, Катарина чуть не дернулась, сбиваясь с только-только пойманного ритма. Конечно, в этих водах не могло водиться ничего опасного или неприятного, не мог плавать мусор – не те деньги – но что-то же прикоснулось к ней. Касание непохожее на человеческое – так сильно искажает вода ощущения. Но в следующий момент, повернув голову, она увидела, что это Сэнди догнал ее. Катарина уже готова была поднять фонтан брызг и хотя бы так отбиться  – абсолютно бесполезная попытка в случае преследований умелого пловца, а как оказалось, плавал он не хуже, чем бегал - но журналист уже обогнал ее и просто поплыл дальше. Она остановилась, удерживаясь на воде, сощурилась, глядя сквозь блестящие вспышки воды, как мощными и уверенными движениями он приближается к Мюриэль, изрядно утомившейся от разыгрываемого спектакля и потому отчаянно халтурившей.  Зрелище оказалось неожиданно завораживающим, и Кэт ощутила укол странной досады, глядя на то, как Мюриэль повисла на шее у Сэнди, как он осторожно высвободился из объятий и поплыл обратно, почти профессионально следя за тем, чтобы рыжеволосая головка держалась над поверхностью воды. Досадовать было нечего – не будь Сэнди тем, кем он был, она даже могла бы праздновать успешное завершение операции «Спасение на водах». Да и к ее собственному поведению почти не могло возникнуть вопросов - и все же грызущее чувство не проходило. Чтобы избавиться от него, Катарина нырнула, почти физически ощущая, как остатки вчерашнего макияжа окончательно расплываются по лицу, превращая ее не то в зареванную куклу, не то в замарашку из сказки, и направилась обратно к берегу. Вынырнула, встряхнула мокрыми волосами, черными змеями окружившими ее голову и мягко качавшимися на поверхности воды в солнечных бликах, и поплыла обратно, рассчитывая достигнуть берега одновременно с Сэнди и Мюриэль, изображавшей потерю чувств. Катарина могла бы предсказать все дальнейшие действия товарки по минутам, а ей самой следовало молча и незаметно удалится… Вот только Кэт отчего-то казалось, что все устроенное Мюриэль шоу выглядит непроходимо глупо, хотя с любым другим человеком (да что уж там, и с самим Эшлингом, пока он это позволял) она сама вела бы себя точно так же. Она подумала, что Мюриэль необходимо предупредить. И может быть, только самую малость ей не хотелось оставлять парочку на берегу.
Достигнув берега, она вышла из воды, преодолевая обратное движение волн, и кинулась к Мюриэль, изображавшей обморок и всем своим видом требовавшей – ну разумеется, искусственного дыхания. Не могла не отметить, как хорошо та смотрится на белом песке – рыжие волосы обрамляли кукольное личико, розовые губки чуть приоткрылись, темны длинные ресницы чуть трепетали, не закрывая полностью зеленых как изумруды глаз… Ужасно некрасиво было с ее стороны портить такой момент, но не могла же Катарина не подсказать Мюриэль, что все не так просто?
Она помчалась вперед, почти оттолкнула Сэнди и упала на колени на песок рядом с Мюриэль.
- Мюриэль, приди в себя, Мюриэль, - Катарина принялась бестолково трясти якобы бесчувственное тело за плечи. – Очнись, слышишь? Это я… - она беспомощно огляделась, лихорадочно придумывая имя. – Я, Шелл*! Слышишь меня? Шелл!.. Открой глаза! Да сделай же ты что-нибудь! Не стой как бревно, она же умирает! – А это уже относилось к Сэнди, на которого она метнула возмущенный взгляд, желая, чтобы он хорошенько запомнил ее замарашкой. Был ли хоть один шанс из миллиона, что он поверит в эту дикую комедию? Насколько она успела его изучить – не было. Но в сложившейся ситуации ей оставалось только продолжать притворяться, надеясь, что упорством и грубостью она убедит его, что глаза и память играют с ним злую шутку.

* Shell - ракушка

Отредактировано Katarina Neuer (2014-07-10 18:40:40)

[icon]http://s020.radikal.ru/i713/1407/50/d220ba9d32d6.jpg[/icon]
Кэт, ревниво следившая за всем происходящим, не могла не отметить, что Мюриэль пасует, слишком быстро сдается, не держит до конца заготовленную маску, а значит, неминуемо выдает фальшь происходящего. Заявила опасность утонуть – и не удосужилась даже глотнуть водички, заявила требование поцелуя – и открыла глаза. По мнению Катарины, такое поведение было возмутительно…с профессиональной точки зрения, разумеется. Ей было противно и любопытно одновременно – она впервые наблюдала кокетство вот так, со стороны, словно подглядывала за самой собой полугодовалой давности. Она бы смотрела и смотрела, но когда Сэнди принялся ласково вытирать волосы девушки, Катарина, промокшая, между прочим, ничуть не меньше, ощутила такой укол злости, что просто не могла остаться стоять на месте. Тем более, что и Мюриэль, улучив момент, когда Сэнди опустил голову, успела кинуть на Кэт взгляд, означавший без сомнения: «сваливай немедленно, пока я не переломала тебе ноги». Так что Катарина молча развернулась и стремительным шагом покинула и пляж и сладкую парочку, кипя от злости настолько, что даже не заметила, что идет в одном белье. Когда же чей-то веселый свист обратил на это ее внимание, она только вздернула подбородок и лучезарно улыбнулась – смотрите, раз уж есть на что посмотреть.
Она ворвалась к себе в номер и первым делом схватилась за сумку – желание умчаться с Миража вдруг стало таким сильным, что она едва могла оставаться здесь еще хоть минуту. Она плохо понимала, что происходит, но чувствовала, что бесконтрольно и опасно злится – злится на то, что Сэнди вытащил Мюриэль из воды, что мягко улыбался, что вытирал рыжие волосы, что…  в конце концов, это ее он освободил из плена Арахнополиса, а никакую не рыжую Мюриэль. Это она помнила его прикосновения, это ее волосы он обязан был вытирать так осторожно и ласково, словно ухаживая за маленьким ребенком. Проще говоря, это был ЕЕ мистер Эшлинг, и Катарину бесило, что этот факт как будто не имел никакого значения.
«Ты ревнивая дура,» - сделал вывод внутренний голос. – «Она же ему не по карману».
И это было правдой. Катарина застыла посреди номера с сумкой в руках. Сэнди вел себя странно (хорошо, не так уж странно, с ней он повел себя так же, притворившись, что верит в ее игру, но она-то – совсем другое дело). Сэнди как будто бы… может, ему просто нравятся рыжие и не нравятся брюнетки, большое дело. Но Мюриэль та еще пиявка – вцепится и выпьет всю кровь. А объективно говоря, разве имела право Катарина оставить молодого человека на растерзание рыжей стерве? Она-то ведь сама не взяла с него ничего – если не считать билета на космолет, но это мелочи – а Мюриэль околдует его и выжмет все соки. Разве можно бросить его так?
Эти рассуждения остановили Катарину, и она тут же принялась составлять в голове план. Конечно, проще всего было бы рассказать правду, и… и что? Что это изменило бы в ситуации, когда Мюриэль уже нацелилась на добычу, и уже успела ему понравиться? Рыжая не поверит ни единому слову, решив, что Катарина просто пытается ей помешать, а сам Сэнди… Сэнди заслуживал хорошей порки, вот что!
Она схватила телефон и принялась звонить агенту. Конечно, на ее просьбу выдать досье на Эшлинга ей ответили твердым отказом  - заказывала Мюриэль, значит, Мюриэль и получит информацию. Чертов Кодекс.
Зато они могли помочь ей в другом деле.
- И зачем это вам понадобилось, мисс Нойер? - Поинтересовался мистер О, как его все звали, предпочитая не уточнять полного имени, когда она озвучила свою просьбу.
- Объект прибудет на следующей неделе, я случайно узнала. В тайне от жены. А он… - пауза – варианты. – А он очень не любит женские имена на «К», что-то связанное с первой любовью. Нет, информация о нем мне не нужна, я готова. Просто переименуйте мою регистрацию, назовите Шелл Маринер, в компьютере это же не сложно. Он параноик, мало ли, решит проверить, кто живет в номере и так далее…
- Надеюсь, это не связано с неприятностями с законом, мисс Маринер, - спокойно отреагировал мистер О, и Кэт поторопилась убедить его, что абсолютно чиста. Правда имя объекта называть отказалась – кокетничала – «Вы удивитесь. Вы будете довольны, мистер О.»
Через пятнадцать минут Катарина Нойер исчезла из отеля так, как если бы никогда сюда не приезжала. На ее месте теперь жила другая – и эта другая пока сама не очень понимала, что собирается делать – помогать подруге завоевать мужчину, как того требовал Кодекс, или помогать мужчине не остаться с носом, как на том настаивала совесть.
…
А Мюриэль тем временем смотрела на Сэнди Эшлинга глазами, полными признательности и восхищения.
- Вы так прекрасно плаваете, - сыпала она комплиментами. – А я, наверное, так ужасно выгляжу, - подкрепляла их банальностями. – Я чувствую себя ужасно глупо, - раскрывала карты и ударяла в спину. – Какхм… Шелл… она же сумасшедшая. Она так хотела с вами познакомиться, что прожужжала мне все уши. План какой-то дурацкий сочинила. Простите за это, мне, правда, очень стыдно.
Мюриэль не удивилась, что Катарина захотела сменить имя, было не до того. Главное – объяснить синеглазому пловцу, кто тут дура и интриганка, (стерва, посмевшая разгуливать в белье перед объектом другой девушки в нарушение всех правил Кодекса, наверняка, чтобы увести, зачем еще?!), а кто – невинная жертва.

Отредактировано Katarina Neuer (2014-07-10 18:25:46)

Каждое действие тянет за собой последствия – непредсказуемые и иной раз настолько далеко идущие, что они полностью меняют расклад сил в тупиковой до того ситуации. Катарина Нойер была никому не известной красивой одинокой девицей, которую можно было встретить на пляже или в баре, с которой можно было перекинуться парой игривых слов или потанцевать, не интересуясь именем и не запоминая ее среди сотен примерно таких же девиц, осаждавших мужчин на отдыхе. Шелл Маринер сразу стала звездой.
Еще не пришло время обеда, а пляж уже гудел рассказами о печальной красавице с ангельской улыбкой и идеальной фигурой, которая ранним утром в одиночестве шла по пляжу. Переходя из уст в уста, рассказы обретали все больше подробностей (и кое-что теряли – например, тот факт, что некоторые постояльцы были знакомы с Катариной, или что помимо улыбки и печали она красовалась текшей тушью), красота становилась все ослепительнее, лицо – все печальнее, улыбка - все лучезарнее, кружево – все белее, а фигура – лучше. К обеду все, кого это интересовало, знали, как зовут волшебное видение, будто вышедшее из моря как Афродита из пены. Скучающая курортная публика была готова влюбиться в любую историю, хоть немного отличавшуюся от обыденной реальности охотниц за мужчинами и ревнивых жен – и Катарина, сама того не подозревая, оказалась идеальным объектом для поклонения.
В любой другой ситуации, Кэт порадовалась бы внезапному успеху и собрала все возможные сливки, но сейчас ее беспокоило другое – когда она привела себя в порядок, успокоилась и вышла из номера, она не смогла найти ни Сэнди, ни Мюриэль, ни их вместе. Нигде. То есть – вообще нигде. Их не было на пляже, в ресторане, в уютных гротах, где часто уединялись парочки, в парке и в номерах. Проблема состояла в том, что у нее нашлось уж слишком много помощников и под конец, она уже сама не понимала, что занимает ее больше – поиски сладкой парочки или попытки спрятаться от поклонников, которые осаждали ее с такой настойчивой деликатностью, что впору было сойти с ума. К вечеру она имела три (пусть и полу в шутку, полу всерьез) предложения руки и сердца, четыре обещания бросить жену, десяток приглашений на яхты, космолеты, сафари, страусиные бега и алмазные копи, а так же несколько бархатных коробочек с украшениями, от которых ей с сожалением пришлось отказаться – коробочки требовали ответного внимания, а у нее было срочное дело и на внимание времени не оставалось. Но самое главное – она имела репутацию загадочной и неприступной… приличной девушки.
К вечеру, когда Катарина, сходя с ума от злости, попыталась связаться с Мюриэль по переговорному устройству, та ответила садистским смехом и заявлением, что она катается на «его» яхте, когда вернется, не знает, и совершенно ничего не желает обсуждать с мерзавкой Катариной Нойер, которой она всячески желает подцепить какую-нибудь венерическую болезнь. После страстного монолога связь прервалась и больше не возобновлялась, а Катарина только и могла, что задаться вопросом с каких пор мистер Эшлинг владеет собственной яхтой.
К ужину, когда мельтешение возбужденной ее равнодушным поведением мужской части отеля достигло, как ей показалось, пика, Катарина объявила нескольким настойчивым кавалерам, что совершенно точно ужинать не собирается, ни в их компании, ни одна, и ушла, провожаемая печальными взглядами куда-то за территорию отеля, в темноту, ночной лес, к природе, которая и породила это мистическое создание, которое за целый день не взяло в рот ни крошки – как с удовольствием обсуждали между собой досужие сплетники.
А есть, тем не менее, мистическому созданию хотелось страшно – но как можно обедать, когда со всех сторон на тебя таращатся люди и то и дело кто-нибудь подходит, чтобы познакомиться поближе?
Скрытая тенью вечерних деревьев, Катарина – или Шелл, как ее теперь звали – бродила вдоль летней террасы, где уже накрывали ужин и с жадностью ловила одуряющие запахи, словно кошка, которую выбросили из дома.
[icon]http://s019.radikal.ru/i600/1407/c2/1fca5aebaf6d.jpg[/icon]

Веточка щелкнула под ногой, шевельнулась темная ветка какого-то душистого растения, голос родился из темноты. Катарина не вздрогнула – в зачарованном лесу, на который рощица у летней террасы отеля походила столь же мало, сколь мало сама девушка походила на легенду, которая случайно соткалась вокруг нее, было так естественно, что шелест и шорох родят голос Сэнди Эшлинга. Она сделала несколько шагов и без удивления увидела темный силуэт, прислонившийся к дереву.
- А, это ты, - она старалась звучать неприветливо, но нотки радости встречи все равно проскальзывали в интонациях, как крупинки соли, застревающие в волосах после купания в море. – И куда же ты дел тело?
Она медленно обошла вокруг дерева, разглядывая кусты, скорее демонстративно, чем действительно ожидая заметить где-нибудь затаившуюся рыжую.
- Я имею в виду Мюриэль, - ядовито продолжила Катарина, давая выход накопившемуся раздражению. – Тебе, наверняка, пришлось ее убить, иначе никак не объяснить тот факт, что она оставила тебя в одиночестве. Или яхта затонула?
Скорее всего, Мюриэль просто так надоела Сэнди, что он спрятался от нее в этой роще так же, как спряталась Катарина, и это радовало - но удерживать свою язвительность она не считала нужным.
Подошла, прикоснулась к шершавому стволу – интересно, насколько все-таки иллюзии в их цирке были детскими и искусственными, волшебные деревья дикого леса никогда не ощущались такими шершавыми, никогда не пахли корой и смолой. А трава под ногами никогда не была такой влажной от вечерней росы, сколько бы усилий ни прилагали художники. Так всегда – придумывая волшебную сказку, обязательно что-нибудь забудешь, упустишь мелочь, и вот уже иллюзия рассыпается в прах. Катарина скользнула рукой по стволу вверх-вниз, царапая ногтями древесную кору – лениво точила когти.
Она устала, была голодна и зла – и, главное, была абсолютно уверена, что ее дневная гонка за сладкой парочкой оказалась напрасной. Где бы они ни провели эти часы, они, наверняка, провели их вместе – и стоило ли теперь сражаться за Сэнди, если уж он имел глупость предпочесть ей другую?
- Меня зовут Шелл, - упрямо повторила она, ища в темноте глаза Сэнди, чтобы он понял – она не прячет взгляд и не боится его разоблачений. Вздернула подбородок – она тут стала ожившей сказкой, пока он тратил время на зеленоглазую пустышку, и кое-чего эта сказка стоила. Достаточно для того, чтобы держаться с достоинством, которого в ней не было, с гордостью, которой она не обладала.
- Запомнить не очень трудно, да? – И вместо того, чтобы уйти, она опустилась вниз, села прямо на влажную траву, запустила длинные пальцы в темно-зеленую влажность. Каким реальным было все вокруг! Кроме разве что "наследника миллионного состояния" и нимфы, беседовавшими в вечерней тишине. Застрекотала местная версия цикады, Кэт подняла голову, снизу вверх глядя на Сэнди, и внезапно улыбнулась сама не зная чему.
[icon]http://s019.radikal.ru/i600/1407/c2/1fca5aebaf6d.jpg[/icon]

«Не удостоил ответом», к первой цикаде присоединилась вторая, третья, четвертая, а он не удостаивал ее ответом ни на один из вопросов – только скользнул рядом в темноте, уверенно нашел ее губы, поцеловал. Тоже в своем роде ответ, подумала Катарина, чувствуя, как внутри разгорается знакомый жар – торжество женственности, всегда оборачивающееся поражением, когда приходит время подводить баланс. Романтическая, таинственная, завораживающая темнота, теплые губы, теплый бок, около которого можно свернуться и пригреться, мурлыча от удовольствия – сладкая приманка в ловушке, в которую Катарине до сих пор не приходилось попадаться. Она чувствовала – влажность травы, одуряющий аромат – весь этот похожий на сказку антураж, и еще странную жадность, которую никогда не испытывала до сих пор – не напиться этим поцелуем, не утолить голода этими прикосновениями. Разодрать когтями грудную клетку, поцеловать бы прямо в сердце, но даже так не остудить этот жар, не превозмочь желания – и самое время спросить себя – а чего, собственно, она хотела? Как это называется?
Спасаясь от вечерней свежести, прижалась теснее, провела рукой по его шее, пальцами по кадыку, взглянула потемневшими глазами – с такого расстояния даже в сумерках можно было разглядеть расширенные зрачки.
- Я отказала в ужине пятерым, - не хвасталась, не набивала себе цену, а просто констатировала. – И почему же я должна не отказать шестому?
Его волосы были все такими же мягкими, такими же, как она запомнила, провела рукой по его затылку, удостоверяясь. Вдыхала запах, ища знакомый аромат, но от него не пахло духами Мюриэль – и где теперь эта рыжая? Нет ее, и никого нет, кроме цикад и сумерек. Потянулась, коснулась губами его шеи – прохлада вечера больше не чувствовалась, и смятый, промокший подол платья не отвлекал. 
[icon]http://s019.radikal.ru/i600/1407/c2/1fca5aebaf6d.jpg[/icon]

Отредактировано Katarina Neuer (2014-07-11 15:21:39)

Медом и шелком струился вечер, и голос его струился – он уговаривал, пусть не настойчиво, не требовательно, но уговаривал. Ее, Катарину, которую обычно не приходилось даже просить, – уговаривал. Находил аргументы. Прежде только один человек так настойчиво искал ее расположения, и, разумеется, это было незабываемо.
Он поднялся, потянул ее за собой, и она поднялась следом, чуть-чуть потеряв равновесие, удержалась, опираясь на него. Ноги были чуть ватные, голова чуть кружилась. Как это высоко – собственный рост – подумала она – как будто макушкой касаешься звезд, а земля так далеко, что и не видно. Липкий страх схватился за сердце, больше надуманный, чем реальный, ведь не так она была высоко. Но зато – держалась за него, держалась его. И бесполезно было притворяться, что ей не нравится это ощущение сильного плеча рядом, руки, за которую можно ухватиться, если вдруг потеряешь равновесие, испугаешься неустойчивости.
- Не хочу… отказывать, - едва слышно произнесла она, повторяя за ним, так же медово. Сладкий самообман: устойчивость – миф, имя ее – ложь, надежность – иллюзия, нежность ее – мираж, близость - обман. В мире, где все было обернуто своей противоположностью, где собственный рост становился гигантским, а счет лет пускался в обратную сторону, делая тебя не старше, а моложе, разве можно не предаться сладкому самообману?
Щека уютно ложилась в выемку его ключиц, так словно гениальный скульптор вылепил их специально друг для друга, пальцы скользнули по его плечам – она стояла бы так вечно, но ведь не стоять так вечно он ей предлагал.
- Выбирать, - она оперлась на его руки, приподнялась на цыпочки, поймала его губы – снова. Не целовала – дышала, шептала. Разве он оставлял выбор более, чем из двух зол? Кто так поступает? Но в мире, где все вывернулось наизнанку, разве можно поступать иначе? Подняла руки, приложила узкие ладони к его щекам, ощущая остроту скул под мягкой кожей только чуть-чуть начинавшей шершавиться щетиной.
- Так уверен в себе… девушки без ума от самоуверенных.
Тянула и тянула мгновение, пока было возможно. Но кому лгала – ведь получила желаемое – ее мистер Эшлинг был безусловно и безоговорочно – ее. Пусть всего на это короткое мгновение, когда взялся ее уговаривать.
- На беду ты мне встретился, - произнесла заворожено, искренне сочувствуя тому, что собиралась делать. Поцеловала – и еще не прервав поцелуя, вдруг закричала, завизжала от ужаса, со всей силы оттолкнула его и опрометью бросилась – не к гроту, где можно было бы плавать всю ночь, не к номеру, куда мог быть заказан ужин, не на траву, манившую свежей влажность. Бросилась к залитой светом летней террасе, где как раз заканчивали ужин припозднившиеся клиенты шикарного отеля. Сильные ноги путались в траве, несли ее верно и надежно – к людям, к мужчинам, которые, она чувствовала, на вилы поднимут любого, кто посмеет обидеть хрупкое мистическое создание, так нуждавшееся в защите.
Несколько мужских фигур возникли в свете фонарей, дымя сигаретами, и она, не разбирая, бросилась в объятия первого попавшегося на пути, заливаясь слезами.
- Мисс Маринер? Что случилось? – Тупая обеспокоенность незнакомого голоса успокаивала, возвращала мир к привычному состоянию, и Катарина, оплакивая неслучившееся, торжествуя и сожалея, глотала слезы и лепетала:
- Это было так ужасно… он напал в темноте… - и что-то еще в том же духе, рисовавшее Сэнди Эшлинга подлым насильником, подкараулившим невинную девушку, когда она прогуливалась, дыша ночными росами в зачарованной роще. «Беги, милый, беги,» - думала она. И, выгадывая время, не называла его имени.
[icon]http://s019.radikal.ru/i600/1407/c2/1fca5aebaf6d.jpg[/icon]

Отредактировано Katarina Neuer (2014-07-12 00:39:59)