Дожидаясь хоть какой-то информации от Ньютона и его карманного хакера, Астрид больше спала, чем бодрствовала – на изучение Осло у неё ушло от силы два дня, и уже на третий цивильность и благоустроенность города начали на неё неприятно давить. Особенно не скучая по Тифон Секундус, каждое утро она проверяла сообщения от своего связного из Стрей-Тейл, скупо отписывалась и натянуто отшучивалась – в корпорации без особого восторга отнеслись к внезапному отпуску миз Сундин, и за каждым «хорошо отдохнуть» угадывалось «бросай уже всё и возвращайся к работе». Она бы и вернулась, иди речь о ком-то другом, но это был Базз, и уже из-за этого только все малоизученные планеты могли подождать. В сообщении Хелстона многое показалось ей странным, но куда чудесатее всё было в данных, вытащенных его хакером с сервера транспортной компании. Себастьяна Савиля система не знала и вежливо, но настойчиво предлагала ей какого-то Джонатана Эммериха. Что это за Эммерих и почему он, медуза ему в глотку, смотрит с фотографии взглядом Базза, Астрид не знала, но очень хотела бы. Она неоднократно вбивала его имя в поисковик, но не находила ничего – даже адекватной страницы в соцсетях.
Сообщение застигло её в самом начале телевизионного марафона – ретроградно настроенный политик что-то неубедительно вещал с трибуны, и Астрид покладисто отвлеклась, через мгновение забывая и о политике, и о телевизоре вообще. Весточка от Хелстона была краткой, но содержала в себе смысла больше, чем все предыдущие сообщения. Эммерих попался, мигнул путеводной стрелочкой на карте навигатора – добраться можно за полчаса и меньше, даром, что часть пути идти пешком. У Астрид дорога отняла минут двадцать пять, из которых две с половиной ушли на покупку разноцветных желеистых конфет. Спроси её кто – и сама бы не сказала, зачем они ей, но упорно принялась отбирать красные от всех остальных. Знакомый затылок Астрид приметила в тот момент, когда стряхивала неаккуратную горку в ближайшую урну, и вся подобралась, словно дикая кошка.
У этого человека дела явно шли хорошо – он был искривлённым отражением Себастьяна образца их последней встречи и скорее напоминал офисного сотрудника одной из корпораций. Но вместе с тем – это всё ещё был Базз, Астрид убедилась в этом, заметив бледный шрам на шее, особенно чёткий при повороте головы. Таким обзавестись – да особенно в детстве – ничего не стоит, но этот единственный шрам она знала хорошо, потому как сама тогда и отогнала от товарища дикого пса. Её план – спокойный и выверенный – разодрало на части с неровными рваными краями, и Астрид уверенно шагнула к мужчине, подступая со спины, только вместо охотничьего самодельного ножа в руках у неё был пакет с конфетами.
– Себастьян Савиль, – забывшись, рукой с пакетом она и взмахнула, потянувшись к нему, и желеистый вихрь в своеобразной атаке устремился на Базза. – Не пишешь, не звонишь, все думали, что ты умер или попал в секту, – невозмутимо произнесла Астрид, ухватывая мужчину за руку чуть выше локтя и улыбаясь самой дружелюбной из недружелюбных своих улыбок. Она пристальным взглядом вцепилась ему в глаза – даже если не захочет признавать, она всё равно поймает в его глазах следы удивления, узнавания или чего ещё такого, характерного для человека в подобной ситуации и несвойственного тому Себастьяну, которого она знала.

Последние сомнения – это всё-таки мог оказаться какой-то выродок, приласкавший Базза турбиной или ещё какой тяжёлой штукой по голове и присвоивший себе его личность и документы, – ушли в сторону вместе с его ударом, от которого Астрид успела уклониться. Первым её порывом было врезать ему в ответ, и уже так, чтобы не промахнуться – в челюсть, в солнечное сплетение, куда угодно, лишь бы мало не показалось. Но что-то – инстинкты или знание земных законов – подсказывало ей, что это далеко не лучшая идея – затевать драку посреди оживлённой городской улицы. Астрид отступила, тряхнула кудрявой гривой, словно готовясь к битве, и убрала смятый пакет из-под конфет, осевших на чистеньком асфальте и одежде Базза, в карман. Запоздало подумалось, что, окажись на её месте кто другой, – и Савиль бы не промахнулся: она-то подошла близко и слишком озаботилась собственной злостью, чтобы заметить угрозу.
– Прекрати, – отозвалась Астрид почти с шипением, сама ещё не зная, что он должен был прекратить – прикидываться кем-то, кто её не знает? Злить её? Злиться самому? В последнем она не сомневалась – он дышал чаще, отчего подрагивали крылья носа, и зрачки у него расширились, как у дикого зверя. Он напоминал что-то большое, покрытое шерстью и весьма опасное в некоторых ситуациях. – Прекрати делать вид, что ты меня не знаешь, – она сократила разделявшее их расстояние на два с половиной шага, выдохнула. Проходившая мимо женщина с опаской глянула в их сторону, и Астрид взмахом руки показала ей, что всё в порядке. Ни черта оно не было в порядке – она в жизни своей не помнила Базза настолько злым. Даже когда у него что-то не получалось, ломалось прямо в руках или выходило из строя в самый неподходящий для того момент – он не злился. Он не злился, даже когда им приходилось возвращаться с охоты с пустыми руками. Что-то в нём изменилось за эти три года, и Астрид отдала бы пятёрку неисследованных планет, чтобы узнать, что именно. – Базз, – уж на это-то он должен был отреагировать. Астрид пристально всмотрелась в этого до странности знакомого, но словно чужого человека – что-то должно его выдать. – Базз, если у тебя какие-то проблемы, ты мог бы просто написать или позвонить, – упаковка от конфет – Астрид всё ещё не было стыдно за случившееся, – неприятно шуршала в кармане, острыми углами сгибов врезаясь в пальцы, раздирая совсем ещё свежую ранку на коже. Женщина и не поморщилась. – Мы бы разобрались со всем вместе.
Она с трудом подавила в себе желание сгрести его в охапку, как щенка или волчонка, – временами приходилось делать нечто подобное в заповеднике в периоды появления нового молодняка, и Астрид всегда вызывалась добровольцем, – и утащить куда-то с этой прилизанной, как с картинки улицы, посреди которой дети Улисса смотрелись чужеродно и странно.

– О, простите, – слова неизбежно опаздывали за действиями: Астрид инстинктивно вскинула руку, закрывая глаза, и простым, отработанным до автоматизма движением выбила смартфон из ладони Базза, для верности поддав упавший на асфальт гаджет ногой. – Простите, – с большим сожалением добавила женщина, неторопливо наклоняясь и поднимая смарт, осматривая его – экран пошёл трещинами и бесперебойно мигал, дразнясь серой корпоративной эмблемой; верно, какая-нибудь кнопка запала – Астрид не особо разбиралась в бесполезной технике без инструкций: раньше для этого всегда был Себастьян, после – специально обученные люди, готовые хоть в три часа ночи и с другой планеты объяснить ей, как починить «эту мигающую красным хрень, чтобы ничего не взорвалось к чертям». Покинувшие её сомнения зашевелились вновь, сумбурные и когтистые, и виной всему была непозволительная лёгкость, с которой Астрид удалось «обезоружить» Базза. – Я действительно приняла вас за другого человека, – без всякого оправдания добавила женщина, смотря на гаджет в своей руке, зажатый на манер камня.
Времени оставалось всё меньше – и дёрнуло же его заказать такси, мог бы и пешком прогуляться среди этих каменных коробок, – и Астрид прикидывала быстро, как если бы от этого зависели их жизни. Базз не хотел – или не мог – говорить с ней; она не могла его просто так здесь бросить. Сундин шагнула вперёд, подошвой ботинка растирая сигарету на асфальте, и протянула мужчине испорченный гаджет, выдав попутно располагающую, с её точки зрения, улыбку. Мысленно Астрид уже набирала сообщение Хелстону, пропуская текст через внутренний «переводчик» с нормального языка на столь любимую им литературщину.
– Он не работает, но я знаю хорошего специалиста по таким штукам, – Астрид кивнула, словно могла этим стереть всю неловкость их встречи, и присмотрелась к чужаку с глазами Базза, но уже иначе – как к натуральному дикому зверю, – прикидывая, что будет, если она ударит, например, слева и под рёбра. Или по голове – Базз бы уклонился, с поправкой на время и скорость. – Или могу как-то иначе загладить свою оплошность, – Астрид нетерпеливо постучала по разбитому экрану большим пальцем, закусила нижнюю губу, пожала плечами, всеми силами мимикрируя под обычную землянку.  – Не хочется начинать отпуск с проблем, понимаете?

«Плохо», – в тон ему собралась ответить Астрид, но волевым усилием заставила себя промолчать. Эта вспышка злости – да что там, он готов был её ударить, женщина видела это по глазам и по тому, как напряглись у него мышцы на шее и ниже, но выпада не последовало, словно его, как марионетку, отдёрнуло назад, – неприятно ожгла своей чужеродностью, откинула на два шага назад. Если Базз играл свою роль – во что не верилось от слова «совсем», – то играл хорошо, не придерёшься; если не играл, то тогда… Что? В жизни Астрид ничего подобного не встречала, и это сбивало с толку. Впору было думать о каком-нибудь заговоре корпораций или инопланетном вторжении – она не помнила, что там ещё любили придумывать фанаты всевозможных теорий заговоров. Всю её надуманную миловидность заблудившейся землянки смело разом, стоило только мужчине отвернуться, – Астрид проводила его напряжённым, сосредоточенным взглядом, дождалась, пока отойдёт достаточно далеко, и двинулась следом.
Смартфон – покоцанный по углам, с вмятиной от зубов, но исправно работающий, а потому замене не подлежащий, – как-то сам собой лёг в руку, и номер Астрид выискивала невнимательно, а сообщение набирала почти вслепую, стараясь не потерять Базза. О том, насколько странной и несуразной выглядит её просьба, из-за приписки «на всё два часа» высказанная почти приказом, она не особо переживала, отвлекшись на странную траекторию передвижений Базза – если он шёл к своему такси, то явно свернул не туда: оставив шоссе позади, Савиль углубился в массивы из жилых домов и ухоженных двориков. Всё это не имело никакого смысла – или же Астрид просто не видела его. Возможно, он шёл к кому-то – в сообщении от Хелстона указывалось, что Джонатан Эммерих купил два билета на какой-то там невнятный фестиваль, но времени и желания радоваться наладившейся личной жизни друга Сундин в себе как-то не обнаружила.
Гадая, долго ли он собирается так плутать, Астрид чуть не пропустила момент, когда Базз развернулся – словно что-то щёлкнуло у него в голове, – и зашагал обратно. Она не собиралась отставать; знакомый маршрут играл на руку. Зная, где мужчина свернёт, Астрид позволила себе меньше отвлекаться на дорогу и больше – на сообщения: упрямство по ту сторону было непробиваемым, но женщина не сдавалась, настаивая на двух часах и неотложности дела. «Может, ты жизнь спасаешь», – добила она аргументом, отключила телефон и убрала в карман. Её собственная уверенность в этом была непоколебима – ни единого порыва оставить всё так, как есть, развернуться и полететь на следующую планету из золотого списка Стрей-Тейл у Астрид не возникло. Сцепив пальцы обеих рук, она до хруста размяла их и пошла быстрее. Улица, на которой они встретились – никто ещё не успел убрать ни пёстрые конфеты, ни изувеченную сигарету, и это единственное свидетельствовало о реальности происходящего, – своей безлюдностью и тишиной как ничто другое подходила для всего, и Астрид не собиралась уступать эти идеальные условия толпе туристов или бледным местным жителям.
Астрид шагнула за Баззом в пряничный дом – его глазурная дверь даже не скрипнула, – позволила Савилю заметить себя и быстрее, чем он успел среагировать, дважды ударила, надеясь только, что не сломала ему челюсть или нос.
– Мне очень жаль, – подхватывая мужчину и перекидывая его руку себе через плечо, пробормотала Астрид. Бледный, с дрожащими веками и разгладившимся лицом, он в этот момент стал тем Баззом, которого она знала, выбросив куда-то агрессивного незнакомца с улицы. Джонатан Эммерих. Это имя не желало укладываться в её картине мира. Астрид поволокла его прочь – туда, где ждало её такси, – прикидывая на ходу, что он, верно, набрал в весе за прошедшие три года. – Моему другу стало нехорошо на улице, – словно оправдываясь, сказала она водителю, укладывая Базза на заднее сидение головой к себе на колени и называя адрес. Гладя его по волосам, как маленького ребёнка, Астрид надеялась только на то, что до конца дороги мужчина не очнётся.

Отредактировано Astrid Sundin (2016-01-07 13:44:14)

– Привет, Медвежонок, – Астрид устало улыбнулась, с осторожностью выбираясь из машины, и потянулась, как после долгого сна. Ей повезло – за всю дорогу Базз не сделал ни единой попытки прийти в себя, дышал ровно и, насколько она могла судить, снов особо не видел. Водитель почти не отвлекался на них – бросил пару взволнованных взглядов в самом начале пути, но убедился, что Астрид знает, что делает, и перестал. Оно и к лучшему – Сундин запоздало, уже на выезде из Осло, подумала про камеры в подъезде или на улице, запечатлевшие, как она волочит Базза к машине, и привлекать к себе внимание и дальше особо не хотела. Она неприязненно поджала губы, когда Нортроп, опередив её, расплатился с таксистом – ненужное совершенно благородство, несмываемым маркером вписывающее его в этот план. – Я тебе потом всё объясню, – невозмутимо шепнула Астрид, словно это всё совершенно нормально – вот так появляться в его жизни снова, потребовав клетку, транквилизаторы и притащив с собой «друга» в отключке. Вдвоём они вытащили Базза из машины, и Астрид, передав его полноценно Фросту, внимательно осмотрела сиденье – оставлять хоть какой-то след после себя она не хотела.
Нортроп хорошо устроился – это женщина поняла в первые пять минут, когда такси, сделав крутой разворот на пустыре, уехало, оставив их втроём, и Фрост повёл её в дом. Астрид всё время оглядывалась по сторонам, с интересом изучая крепления, пейзаж в отдалении и самого Нортропа, с их последней встречи почти не изменившегося – стало больше бороды, усиливавшей его сходство с медведем, да появились новые ссадины на руках, но и только. Клетка ей тоже понравилась – большая, просторная, прочная: для крепкого зверя. Астрид, пригнувшись, забралась внутрь, подержалась руками за перегородки, подтянулась несколько раз и уверенно кивнула, позволив Нортропу уложить Базза на пропахшую медведем солому и запереть на прочный замок.
– Я понимаю, как это выглядит, – произнесла Астрид, наблюдая за безмятежно спящим Баззом. Долго это продлиться не могло, и скоро ей потребуются транквилизаторы – если мужчина не захочет с ней говорить откровенно и просто, не расскажет, что за хрень случилась в те три года, что она его не видела. – И это, честно говоря, единственное, что я вообще сейчас понимаю, – она провела рукой по волосам, запуталась в них и отвернулась. – Познакомься, – она слепо махнула в сторону клетки, – мой друг Себастьян, – Астрид отошла в сторону, к широкому столу с разложенными на нём приборами и прочей ерундой, всё в каком-то хаотичном, со стороны не понять, порядке. Сундин положила ладони на столешницу, сдвигая какой-то плоский датчик в сторону, и подалась вперёд всем телом, наклоняя голову. Вспомнила всю их уличную перепалку – то, как этот выродок с глазами и улыбкой Базза кричал и злился, отчего черты лица складывались в незнакомую резиновую маску. Астрид пыталась сопоставить все эти детали, но они не складывались и рассыпались в разные стороны, как скверно сделанный детский конструктор. – С ним приключилась какая-то хрень, и теперь я пытаюсь понять, какая именно, – женщина развернулась, вновь ухватываясь ладонями за столешницу, в задумчивости закусила нижнюю губу. Астрид подозревала, что за доверие и помощь Нортропа ей придётся заплатить откровенностью, и отчаянно оттягивала этот момент. Она не слишком любила говорить с людьми об Улиссе – у них всегда характерно менялись лица, стоило заявить, что там было чертовски здорово. – Нет, так нельзя, – резко шагнув вперёд и потащив за собой какой-то провод, пробормотала Астрид, – у тебя есть здесь пара одеял и подушка? И кофе – я бы, пожалуй, выпила сейчас.

Всё это ничуть не напоминало ей Бьерн – за исключением присутствия Нортропа, и клетки, и насыщенного кофейного аромата, перемешавшегося с запахом медвежьей шерсти и свежевыделанного дерева. На Бьерне всё было стократ хуже и тяжелее: недружелюбная планета, долго отказывавшаяся принимать что людей, что медведей, и бесконечная текучка персонала, приучившая Астрид под конец называть всех мужчин в группе, кроме Нортропа, Берни, а женщин – Дженни. Здесь, на Земле, Бьерн никоим образом не мог повториться – пусть даже она вспоминала его не без улыбки. В ожидании кофе Астрид уселась на дощатый пол, скрестила по-турецки ноги, поймала витую прядь волос и накрутила на палец. Взгляд её неизменно возвращался к Баззу в клетке, и Астрид гадала – когда всё пошло не так и что именно вообще пошло не так? Она надеялась, что всё прояснится, едва он придёт в себя, но что-то в этой уродливой сцене на улице заставляло плотнее сжимать зубы и подсказывало ей: нет, всё только больше запутается.
– Надеюсь, этот будет первым и последним, – в пустоту ответила Астрид, рассчитывая, что Нортроп, шебуршащий в стороне чашками и чёрт знает ещё чем, не услышит. Она совершенно не горела желанием поступать подобным образом с Ньютоном или Эсси, хотя высокохудожественная ругань первого того, пожалуй, ещё и стоила. На мгновение стало тихо – такое беззвучие здесь, верно, царит ночами или когда люди покидают это место на долгие недели, – и женщина прислушалась, пытаясь уловить дыхание Базза, но шорох чужих шагов сбил её, и Сундин, недовольно тряхнув кудряшками, обернулась на вернувшегося Фроста, протянула руки за своей кружкой. Сжав ту в ладонях, Астрид с интересом изучила рисунок на ней – эмблема нового медвежьего заповедника в одной из колоний, – и тут же утратила к нему всякий интерес, сделав несколько маленьких глотков. – Спасибо, – пробормотала она, услышав про машину и проигнорировав всё остальное. Астрид и сама не знала, что будет, и обнадёживать кого-то ещё не собиралась. Повезёт Медвежонку – и он будет далеко отсюда. Повезёт ей – и ничего не случится. В последних файлах Хелстона нашлась информация про какого-то человека, вытащившего этого самого Джонатана Эммериха из полицейского участка где-то в Кеплере-62, но Астрид проглядывала всё это мельком, не заостряя внимания. Следовало вернуться в гостиницу и забрать оттуда вещи, а заодно потереть и сбросить всё лишнее. Уж это-то она умела.
Только допив свой кофе и всмотревшись в узор на дне чашки, не сложившийся ни во что понятное или приятное, Астрид поднялась на ноги, разминая затёкшие колени. Базз всё ещё не приходил в себя – может, оно и к лучшему. Поборов в себе желание вколоть ему транквилизатор – потому что кто знает, что он скажет по пробуждении, и стоит ли слышать это Нортропу, – она вытолкала Фроста, а вместе с ним и себя, на небольшую, почти походную кухоньку, отмечая по пути, что он хорошо здесь устроился, в этом медвежьем углу.
– Я понятия не имею, что делаю, – честно признала Астрид, ставя кружку на покоцанную кухонную поверхность и моментально про неё забывая. – Я знаю, что этот человек – мой друг, и он явно в беде. И я знаю, что хочу во всём этом разобраться, чего бы это мне не стоило, – дотянувшись до одной из полок, женщина раскрыла её и собственнически изучила содержимое, остановив свой выбор на хлопьях для завтрака. Последним её перекусом были бутерброды в гостинице где-то между детской познавательной передачей и конспирологической ерундистикой, и часы говорили, что времени с тех пор прошло достаточно. – У тебя есть молоко? – спросила Астрид, доставая керамическую миску с медведями и насыпая в неё хлопья. – Или хотя бы сок? – она вопрошающе посмотрела на Нортропа, выдохнула и почти сдалась. – Если ты так переживаешь, то можешь остаться и проследить, чтобы я ничего здесь не натворила противозаконного. Ну, больше того, что я уже сделала, – не дождавшись от него внятного ответа, женщина развернулась и сама направилась к холодильнику.

Отредактировано Astrid Sundin (2016-01-13 01:02:23)

Нортроп покачал головой, наблюдая за тем, как непринужденно и спокойно Астрид собирает себе обед. Дуреха - он ведь волновался по большей части за нее, а не за свое положение или дом. Но разве объяснишь? Ей - точно нет, потому он в говорил так, словно в неуязвимости самой Астрид, как и она сама, нисколько не сомневался. Опять же, он знал, что в первую очередь она всегда заботится о себе, как знал и то, что дело тут вовсе не в эгоизме, а в том, что так же легко и быстро, как она сейчас обживаем его кухню, она в каждой ситуации высчитывает самых полезных людей в группе, тех, кого следует спасать просто потому, что без них все пойдет прахом. Не ее вина, что обычно самым полезным человеком в группе оказывалась она сама. Так что даже если все закрутится, с Астрид все будет хорошо. Она не попадется.
С другой стороны, никогда раньше Нортроп не видел, как она ведет себя с теми, кого открыто называет друзьями. Возможно, с ними она вела бы себя как-то иначе. Уже вела, если говорить начистоту - мало кто из обычных людей засунул бы своего друга в клетку.
- Ладно, посмотрим, - сказал он и, хотя Астрид стояла к нему спиной, указал на холодильник:
- Поищи там, на ниж...
Его прервал крик. Это был просто прекрасный крик, даже если сравнивать его с медвежим ревом, который тут разносился время от времени. Крик злой, отчаянный, полный сдавленной, совсем не доброй надежды, что его услышат, и всем тут станет очень весело. Надежде это, как наверняка знал Нортроп, не было суждено исполниться. Таксист уже давно уехал, а кто него рассчитывать тут можно было только на Нортропа. Он же, привыкший верить Астрид прежде, пока не был уверен, что сходу же решится эту привычку нарушить. Потому что при всех проблемам, при всем своем странном поведении и часто бесящей людей уверенности в своих силах, она и правда ошибалась слишком редко, чтобы пренебрегать ее словами.
И все же в крике было слишком много всего, чтобы его игнорировать.
- Твой друг проснулся, - поделился наблюдением Нортроп и первым вернулся в комнату.
Мирное, какое-то пустое выражение лица, бывшее на Себастьяне раньше, теперь уступило место настороженной злости. Интересно, а он сам-то знал, что он друг Астрид?
- Все хорошо, - сказал Нортроп тем спокойным ровным тоном, которым говорил при диких животных. - Вы тут в безопасности. Никто вас тут не обидит.
По крайней мере, ему хотелось в это верить.

Хорошо бы было, чтобы все было совсем не так, как выглядело, потому что выглядело это все уж больно скверно. Человек в клетке Астрид явно не знал, но почему-то кричать или угрожать полицией или обращаться за помощью к Нортропу или делать что-то такое, что делают обычные люди, попав в такую ситуацию, он не пытался. Словно заранее знал, что это бесполезно. Нортроп знал наверняка, что это бесполезно - но это потому, что он знал Астрид. А вот Себастьян не знал - и все равно вел себя правильно.
И Джонатан Эммерих - кто это? О ком спрашивала Астрид? Нортроп ничего не понимал в происходящем и, что хуже всего, он и не был уверен, хочет ли понимать. Отчасти потому, что знал, что он все же отличается от Астрид, в нем есть черта, которую он не способен переступить - а теперь ему упорно казалось, что его несет именно к этой самой черте, и что он станет делать, когда он окажется слишком близко к ней, он понятия не имел.
Зато точно знал, что - что бы у них там не происходило - лучше бы не оставлять их вдвоем. Возможно, со Шпицбергеном и правда придется повременить. Нортроп тихо вздохнул. Всегда так: ты устраиваешь себе жизнь, втягиваешься в приятную рутину дела жизни, и все у тебя хорошо, размеренно, как у людей. А потом в твою жизнь опять приходит Астрид - и ради нее ты бросаешь все. Только на Себастьяна ее странный, почти животный магнетизм, почему-то не действовал, как будто он вовсе его и не замечал. Нортроп не сводил с него взгляда, пока шел к столу и заряжал ружье. Он все больше сомневался в том, кого и от кого тут нужно защищать. Но ружье передавать Астрид не стал, оставил себе. Стреляет он хорошо - да кто угодно, работающий с медведями, должен быть отличным стрелком - так что возражений и не ждал.
Она не хотела называть его по имени - и это тоже было странно. Зачем, если человек в клетке друг, пусть и попавший в странную беду, скрывать от него чье-то имя? Ладно, у него еще будет время разобраться.
Нортроп кивнул, хотя Астрид сидела к нему спиной и видеть этого не могла. Смотрел он тоже не на нее, а на человека в клетке, подумав заодно, что, может, его и зовут не Себастьяном, а как-то иначе.
- Я сверну вам пару самокруток, - пообещал он. - И принесу поесть. Сейчас...
Он перевел взгляд с человека в клетке на Астрид, потом - на ружье. И все равно оставил его себе. Пока что доверять ей транквилизаторы он не собирался, а потому на кухне смотрелся откровенно странно - как солдат на передовой, боящийся оставить оружие и нарваться на случайную смертельную опасность. С ружьем он сварил кофе и перелил его в термос, предчувствуя, что запас человеку в клетке понадобится, с ружьем собрал три бутерброда из ржаного хлеба, масла, сыра, рыбы, с ружьем ловко свернул пару сигарет из тонкой бумаги и крепкого табака, покупать который было дешевле, чем сигареты, с ружьем же понес это все в комнату, как странный, агрессивный официант.
Он надеялся, что пока его не было, ничего плохого не случилось. Хотя помнил, что Астрид, когда она хочет причинить кому-то боль, не нужно оружие.

Вот оно, поймала. Астрид разве что звукового сигнала из какой-нибудь однодневной телевизионной лотереи не хватало – она резко подалась назад и почти захлопала в ладоши, а лицо её осветилось странным, неуместным сейчас удовлетворением. Сундин забыла и про Нортропа, и про ружье, которое тот таскал с собой, не доверяя ей. Где-нибудь на Бьерне она сочла бы это весьма оскорбительным, до кровной вражды, сейчас – просто оскорбительным. Мотивы Фроста хотя бы были понятны: когда знакомая женщина притаскивает к тебе на передержку кого-то незнакомого и явно очень недовольного, невольно задумаешься и о том, чтобы всадить заряд транквилизатора в неё саму, а после – вызвать полицию. Астрид и сама уже не понимала, что к чему. Разочарование множеством муравьёв защекотало ей позвоночник – верно, до последнего Сундин всё-таки надеялась, что сейчас Базз стряхнёт с себя этого чужака и окажется собой. Глупая, непозволительная роскошь – надежда.
– Копы не приедут, – отрезала Астрид, молниеносно поднимаясь на ноги, и лицо её посуровело. Так на друзей не смотрят, и она обрадовалась, что Нортропа в этот момент не оказалось рядом – он бы точно переметнулся на сторону этого Джонатана. С тяжёлым сердцем Астрид осознала, что поделиться с ним своей историей всё-таки придётся – без неё у мужчины возникнет слишком много вопросов, на которых этот дьявол из клетки сможет сыграть. В том, что он попытается это сделать, она отчего-то не сомневалась – в первые мгновения в этом Эммерихе было достаточно убедительности. Астрид ощутила резкий позыв тошноты – слишком много всего, что она не понимала и понять была бессильна. Это точно был Базз – сомнений не оставалось, – но вместе с тем он был Джонатаном Эммерихом, и такой хрени просто не могло существовать в мире. Астрид приблизилась к клетке максимально близко, поймала его за грудки и притянула к себе. – Что ты, чёрт тебя возьми, такое? – прошипела она, резко отталкивая мужчину от себя; искушение приложить его о решетку почти пересилило в какой-то момент, но Астрид напомнила себе, что это всё-таки Базз. Какой-то частью – возможно, очень поехавшей частью, – но всё-таки Базз. – Надо поговорить, – бросила она Нортропу, едва вошедшему в комнату, и потащила его за собой обратно на кухню, игнорируя человека в клетке.
На кухне она в раздражении оттолкнула в сторону свою давешнюю миску с хлопьями, и та, зазвенев оставленной внутри ложкой, замерла на опасной грани между столом и пустотой. Распахнув холодильник, Астрид жадно изучила его содержимое – молоко, яйца, сыр в упаковке, половинка брикета масла, какие-то контейнеры с чем-то долгоживущим, – и всё это молча, с выражением мрачной решимости. Она твёрдо решила ничего не рассказывать Нортропу на пустой желудок. Захлопнув холодильник, Астрид изучила содержимое кухонных ящиков и нашла консервированный суп. Скривившись, отодвинула в сторону томатный и ухватилась за банку с нарисованной на ней очень весёлой и жизнерадостной для покойницы курицей.
– Этот человек, – заговорила Астрид, доставая чистую тарелку и вскрывая банку, – и правда мой друг, Себастьян. Базз, – произнесла она, замерев на мгновение. В любой другой ситуации это было бы уже больше, чем Астрид хотела рассказать. – Мы вместе выросли в одной очень странной и плохонькой с точки зрения обычного человека колонии, там было… не слишком людно, – она перелила суп в тарелку и поставила ту в микроволновку, выставила таймер на минуту и развернулась к Нортропу. Подавив ненужные откровения, Астрид перешла сразу к фактам. – Я не видела его года три, наверно, а теперь, когда встретила, он меня не узнаёт и отзывается на имя Джонатан Эммерих. И, что самое страшное, Норт: не просто система говорит, что он Джонатан Эммерих, но и он сам в это верит, – Астрид на миг ощутила себя потерянной девчонкой перед вагоном метро и провела по лицу руками, отгоняя это чувство. – Люди ведь не сходят с ума просто так, на ровном месте, правда?

– Там было здорово, – невозмутимо признала Астрид, пожимая плечами. Микроволновка протяжно пискнула трижды, и женщина, нажав на «стоп», достала свою тарелку с дымящимся и густым супом, поставила ту на стол, подвинула к себе ближайший стул.  Помешивая ложкой бледную кашицу из курицы и химикатов, отдающую сухой зеленью, Астрид вспоминала Улисс. Она не собиралась говорить о нём Нортропу, решив, что тому хватит и безымянной маленькой колонии невесть где, одной из тех, обработанными фотографиями которых заманивают будущих поселенцев. Возможно, и с их родителями так было – Астрид никогда особо не спрашивала, довольствуясь тем миром, который имела с рождения. – Я там многому научилась, – протянула женщина, забирая ложкой суп и пробуя его. На вкус – синтетика, но хотя бы упаковано красиво. Астрид ела неторопливо, то и дело размешивая пюреобразную жижу, вырисовывая восьмёрки на её дрожащей поверхности. Методичность занятия успокаивала, приводила мысли в порядок.
За узким оконцем собирался тоскливый весенний вечер, и Астрид отвлечённо подумала, что скоро кто-нибудь да обеспокоится отсутствием Джонатана Эммериха, и это вновь подвело её к возвращению в гостиницу. Женщина с сомнением посмотрела на Нортропа – можно ли того оставить наедине с чужаком в клетке? На Бьерне он не дал ей ни единого повода усомниться хоть в чём-то, но здесь всё было иначе. То, что казалось нормой на Бьерне, превращалось в сплошное безумие на Земле. То, что было нормально на Улиссе, превращало в безумца тебя. Астрид покончила с супом и тщательно облизала ложку. Раздражение сошло до минимальной отметки, и в голове прояснилось.
– Сотрудник патентного бюро, кажется, – припомнила Астрид информацию из файлов Хелстона. Родился в системе Кеплер-62, на Хеймдалле, тридцать с чем-то там лет назад – точную дату память подсказывать отказалась.  – Да, система. Он есть во всех базах данных, и я понимаю, как это звучит – не бывает шизиков с полностью легальными документами на чужое имя, – она покачала головой, прекрасно понимая, что дальше это всё больше звучит натурально шпионской историей. – И я ничего не могу объяснить, кроме того, что он назвал меня Эсси, – она догадывалась, где мог услышать это имя Джонатан, которого Астрид сознательно пыталась отделить в какую-то нейтральную плоскость, но уточнять не стала. Отодвинув от себя тарелку, женщина поднялась и накинула на оконце занавеску, не желая видеть ни поздний апрельский снег, ни сумрачное небо, ни деревья с чахлой листвой. – Но даже без этого… – Астрид замолчала на долю секунды, перевела дыхание. – У него шрам на шее, вот здесь, – она отвела в сторону свои тёмные волосы и указала место. – Очень характерный шрам, такой и на Земле-то получить сложно. Тогда я почти не успела отогнать от него дикого зверя, и он хорошенького тяпнул Базза, – она вспоминала это без улыбки, просто как факт. Очень и очень важный в сложившихся обстоятельствах. – Так что я совершенно точно убеждена, что это Себастьян. И я хочу узнать, что с ним случилось, – твёрдо произнесла Астрид, смотря Нортропу в глаза. Это работало с животными лучше, чем с людьми, но ей это никогда не останавливало. – Пойдём, – задвинув стол, она кивнула на оставленное в стороне ружье, – он нас заждался.
Джонатан при их появлении прекратил бесцельные и злые перемещения по клетке, остановился. Думал, что сейчас она признает всё ошибкой и выпустит его? Астрид поджала губы, ухватилась за стул возле рабочего стола Нортропа, выкатила его на середину комнаты, спинкой к клетке. Всё, что она могла спросить, она уже знала из документов, присланных Хелстоном, требовались вопросы посложнее. Но едва ли он ответит на «Что ты сделал с моим другом, выродок?»
– Переиграем, – она села на стул, положила руки одну на другую поверх спинки. – Джонатан, меня зовут Астрид, и я хочу предложить тебе… Бога ради, не возникай так скоро, хотя бы дослушай! – она недовольно поморщилась и заговорила быстрее. – Я хочу предложить сделку: у меня есть вопросы, на которые ты мне ответишь, и тогда я безболезненно отправлю тебя домой.

Отредактировано Astrid Sundin (2016-01-21 23:43:34)

- Кажется, - эхом повторил Нортроп, даже не пытаясь объяснить Астрид, почему это ее "кажется" может быть фатальным. Все вряд ли она посчитала бы это важным: она никогда не вникала в подобные корпоративные тонкости.
И все же, если человек в его, Нортропа, клетке, был и правда из С-42, у них обоих были очень крупные проблемы. Или даже нет, не у них обоих - только у него. С группой С-42 не связывались корпорации. Когда-то давно ее создавали как автономный общий орган, который не будет подыгрывать никому из крупных корпораций, а будет честен и беспристрастен. Так ли это было на самом деле, Нортроп не знал, но то, что стоило кому-то из мейджоров ближе, чем положено, наблюдать или общаться с кем-то из группы, как СМИ тут же начинали голосить о монополизации и попытки влияния на независимую организацию, не заметить он не мог. Случалось это не так часто, но когда случалось, шум стоял большой, а акционеры и совет директоров проштрафившейся компании еще долго публично извинялись и изо всех сил демонстрировали, как их совершенно не касается стиль и род занятий патентного бюро.
А Астрид, хотя она, кажется, вспоминала об этом редко, принимая и деньги, и завидную медицинскую страховку, и отличную материально-техническую базу как должное, все же была человеком из "Стрей-Тейл". Уникальным, очень важным специалистом, бесполезным кадром для остальных корпораций, но бесценным и очень сложнозаменимым в рядах родной компании. Нортроп уже видел эти заголовки: "Зачем Стрей-Тейл держит группу С-42 в клетке?" - и они ему не нравились. Потому что корпорации не любят таких скандалов. Они сделают все, чтобы скрыть в этом деле участие своего человека. И это значило, что если все вскроется, то всех собак повесят на Нортропа, который числился научным сотрудником университета, и к корпорациям отношения не имел. "Безумный ученый экспериментирует на людях" - этот заголовок ничем не хуже, если подумать. В чем-то даже лучше: тем, что обещает не экономически скандал и грызню в Совете корпораций, а как минимум хорошую идею для летнего блокбастера.
Чем дальше, тем меньше это все нравилось Нортропу. Но Астрид он все еще верил. Она и так всегда добивалась своего, а потому врать ей смысла не было. На всякий случай, когда они вернулись в комнату, Нортроп взял оставленную было тарелку, подошел к клетке, но не отдал ее руки Джонатану-Себастьяну, а поставил на пол, опустившись на корточки и посмотрев на него снизу вверх. Шрам на шее и правда был, он действительно напоминал укус, и Нортроп не смог сходу сказать, что за животное оставляет такие следы. Ей совершенно точно незачем ему врать.
И все же ружье он убрал, как только Джонатан об этом попросил: положил за спину, на стол, точно зная, что если будет надо, он схватит его в долю секунды.

Отредактировано Northrop Frost (2016-01-23 00:24:31)