Хильда с тоской смотрела в холодильник: маминой стряпни осталось на один ужин голодающему биологу, значит, завтра опять придется звать ее к себе. Можно было бы самой съездить к ней, но Гамильтон боялась оставить мужа одного с его зверушкой. Если бы только кто-нибудь знал, как она устала от этого эксперимента! Она забросила все свои внеплановые расчеты, чуть не забыла на прошлой неделе оплатить счета, а на работе появилась только однажды и то только для того, чтобы забрать у Рейчел, их добрейшей начальницы мед. отсека, приготовленную пачку ампул. Аарон не понимал, что он не просто теряет время, он серьезно рискует сойти с ума или от фокусов своего спрута, или от долгого сидения в запертой комнате. Но, если в обычной жизни Аарон был милым и покладистым, то, когда в его гениальную голову взбредало что-то во имя науки, вытрясти это оттуда было уже невозможно.
  А спрут им попался выдающийся – он действительно как будто жаждал общаться с человеком, по крайней мере, мог часами наблюдать за Аароном из своего аквариума, только общался очень своеобразно. Он выбрасывал в воздух облака чуть заметных реактивов, которые на проверку оказались психоактивными. Этого осьминога хорошо было бы сдать в сумасшедший дом: он один мог заменить целый курс психотропных, причем любого действия. В первый день, когда он только оказался на корабле, все, кто проходил мимо него, на целый вечер впадали в депрессию, а один молоденький пилот чуть не попытался повеситься. Зато на следующее утро пришелец, как будто извиняясь, порадовал всю команду бешенным всплеском эндорфинов. Уже лучше, только дело опять чуть не кончилось членовредительством. Большая часть экипажа тогда настаивала, чтобы Гамильтон выкинул эту тварь туда, где взял ее, но Аарон, в конце концов, был начальником экспедиции, и никто ему был не указ. Под давлением жены он согласился только посадить осьминога в герметичный контейнер и спрятать подальше до конца полета. А уже на Марсе опять отчудил: он захотел взять монстра домой, предоставив корпорации план экспериментов. И корпорация план одобрила. И теперь Аарон уже пятые сутки торчал в своей комнате, гипнотизируя спрута. Уже на второй день от перепадов эмоций ему стало плохо,  и Хильда позвонила Рейчел. Та могла посоветовать только следить за симптомами и колоть мужу психотропные, чтобы сглаживать особо острые приступы его психозов. Проблема была еще и в том, что Хильда не могла долго оставаться в комнате: десять – пятнадцать минут, и у нее тоже начинала ехать крыша. Поэтому ей оставалось только заглядывать к мужу несколько раз в день, приносить еду и иногда делать уколы.
  За все это время она сделала для себя два вывода: больше никогда она не позволит притащить в свой дом ни одного инопланетянина – это первое. И с щетиной на лице ее муж выглядит еще умилительнее чем обычно – это второе.
  Хильда собрала поднос и поднялась на второй этаж. На подносе были тарелка, кружка сока («Никакого кофе, Хил, его сердечнососудистая и так перегружена!»), жгут, несколько ампул и шприц. Замечательный набор. Без стука она толкнула дверь ногой и вошла.

Отредактировано Hilda Hamilton (2013-06-08 22:31:54)