Вероятно, в это сложно поверить, но у Ньютона Хелстона были принципы.
В основном, к ним относились параноидальные жизненные правила - залог того, чтобы все его конечности оставались при нем, и никому в звездных патрулях не удалось нажиться на премии за его голову, но были среди этих законов существования и те, следование которым не несло никаких дополнительных выгод, кроме душевного комфорта. К ним, например, относился мораторий на охоту там, где Хелстон отдыхал - реверсивное правило от запрета играться с едой, как учила в детстве мама. И Ньют даже следовал этому принципу, и всегда пристально следил, чтобы сферы его деятельности не наслаивались одна на другую.
Но тут все сошлось один к одному. Отдых не заладился - хотя акватория Хеймдалля понравилась Ньюту, он всегда получал ключевую долю отпускного фана от того, что выдавал себя за кабинетную крысу на каникулах, особенно хорошо у него получалась роль бухгалтера по складским остаткам с Вендиго-2, Хелстон прямо прикипел душой к этому неуклюжему стеснительному олуху. Но публике, которая его окружала, нельзя было демонстрировать мелких клерков. Хелстон вынужден был соответствовать общему уровню и за неделю шкура состоятельного лентяя до того ему осточертела, что он готов был взорваться от самой малости.
Недостающую искру высекла парочка туристов - не то муж с женой, не то брат с сестрой, Ньют так и не разобрался в тонкостях их отношений - которые, несмотря на специально разработанные звуконепроницаемые переборки между номерами, умудрились испортить ему ночь хохотом, воплями, хлопками вылетающих из бутылок пробок и еще бог знает, какими непотребствами. Нет, ханжой Хелстон не был, но он любил спать причитающиеся человеческому организму семь часов, в лишившись этой простой радости, становился злым.
Злой Ньют не церемонился. Перехватив с подноса в холле затейливую булочку, Хелстон встал за дверным проемом и последний раз прицелился к своей жертве. Парочка за столиком выглядела так же, как ему и запомнилось по брошенному вскользь взгляду пару дней назад - состоятельными, недальновидными, легко предсказуемыми, избалованными представителями то ли сливок среднего класса, то ли дна верхнего. В самый раз для дела.
Девчонка, конечно же, и станет его целью - мужчины непредсказуемы в своих приступах паники и донкихотства, а маленькие девочки пугаются совершенно одинаково. Так что кишки пускать он будет этому бугаю с явными следами ночной попойки на лице. Ньют дождался, пока мужчина встанет из-за столика, и когда тот повернул в пустой коридор, врубил пожарную сигнализацию и бросил под ноги своей жертве шашку с сонным газом. Скрыв практически все лицо под маской с фильтром, он нащупал в тумане бездыханное тело ночного гуляки, взгромоздил его на тележку уборщицы, и сквозь опустевшие после пожарной тревоги коридоры провез его в холл гостиницы. Будь Ньют в чуть более благостном расположении духа, он бы придумал что-нибудь изящное - например, написал бы требования о выкупе кровью жертвы на стене номера его подруги. Но Хелстон был невыспавшийся и злой. Пошарив в карманах пиждака жертвы похищения, он нашел магнитную карточку с номером его комнаты и попросил робота на ресепшене, улыбчивого, но тупого, как пробка, который не имел ни малейших шаблонов поведения в ситуации, когда один постоялец похищает другого, и поэтому помог Ньюту выписаться, передать подруге мистера из номера 1334-С, что означенный господин будет доставлен ей по частям, если в течение суток на определенный счет не будут переведены 300 тысяч соляриев.
Четверть часа спустя беспилотный катер доставил их к расщелине, в которой Хелстон оставил “Джен”. Стерев из памяти катера прежний маршрут, Ньют отправил его исследовать южный полюс планеты, и оттащил все еще бессознательного пленника в отсек для жертв стихийных похищений. Из кармана мужчины выпал передатчик. Ньют подключил его к бортовому компьютеру “Джен”, приказав ей сбить источник, так чтоб их не отследили по сигналу, оставил его включенным на основную волну - вопли родных его всегда забавляли. Убедившись, что каюта с пленником надежно заблокирована, таймер включен, а “Джен” прилежно нарезает круги по дну океана, Ньют, все так же в маске, отправился на дезинфекцию. Уж как он не любил это мероприятие, а зевать ближайшие двадцать четыре часа из-за остаточных паров сонного газа не хотелось бы.